До Ренессанса оставалось всего четыре дня полета, когда случилось нечто ужасное. Зельда только-только включила душ, предвкушая вечернее омовение, без которого просто не представляла жизни. Редкие брызги несколько секунд вырывались из душа, а потом и они исчезли. Она в отчаянии смотрела на последние исчезающие с пола капли. Достаточно трудно было ограничивать количество и время

Мытья — вообще обойтись без него было совершенно немыслимо!

— Расчет!

Он мгновенно оказался у двери и с тревогой спросил:

— Что случилось?

Чуть приоткрыв дверь и прячась за ней, она выглянула:

— Душ сломался. Вода не идет. Его тревога мгновенно сменилась ироническим интересом:

— Да что ты говоришь?

— Расчет, но это же серьезно! До Ренессанса еще четыре дня! Что мы будем делать?

— Изведем много дезодоранта? Она возмущенно посмотрела на него:

— Это не смешно!

— Да, тебе, конечно, не смешно. Для любого, кто проводит в душе по два часа в день, это, надо полагать, настоящая катастрофа.

— Я не провожу здесь по два часа — и это действительно настоящая катастрофа. В моей жизни еще не было ни одного дня, чтобы я по-настоящему не вымылась.

— Ничего страшного. Мы с Фредом насчет лишнего пота не тревожимся. Привыкли приспосабливаться ко всему. Через пару дней мы все друг к другу принюхаемся.

Зельда ужаснулась:

— Я никак не могу четыре дня обходиться без мытья! Вы должны что-то придумать, Расчет.

— Например?

— Например, починить душ! Вы все время твердите мне, что вы тут главный. Ну, вот теперь у вас есть возможность показать, как хорошо вы владеете ситуацией.

Он прислонился к переборке, скрестив руки на груди.

— И что я с этого буду иметь?

— Чистую пассажирку.

— Я думал о чем-нибудь более полезном. Зельда посмотрела на него с опаской:

— Что вы хотите?

— Поцелуй моей пассажирки. Зельда изумленно заморгала:

— И это все, что вы хотите получить за исправленный душ?

— Так мы договорились?

— Может, вы его не можете исправить? Может, вы именно поэтому меня дразните?

— Договорились? — настаивал Расчет.

— А вы его можете починить? — не сдавалась она.

— Леди, может, я и не получил такого великолепного образования, как вы, но руки у меня умелые. Вот в таком отчаянном положении кое-какие практические навыки в тысячу раз важнее всякой заумной голубиной философии, которой тебе набили голову.

Зельда улыбнулась:

— Я глубоко уважаю знания любого рода.

— Так договорились?

Она решительно кивнула:

— Договорились.

Расчет оторвался от переборки:

— Посторонись.

Двадцать минут спустя душ снова заработал. Зельда ликовала:

— Вы просто волшебник, Тэйг Расчет! Где вы приобрели такие умения?

Он на несколько секунд включил воду, проверяя, нормально ли она льется.

— То там, то здесь, — туманно ответил он. — Мне всегда удавалось заставить механизмы работать. На Ренессансе это очень полезно.

— Почему?

— Эта планета буквально жрет технику. От одних только жары и влажности проблем хватает, а там еще куча едких растений и минералов. Хороший механик на Ренессансе получает столько, сколько запросит. Машины там постоянно ломаются.

— Вы какое-то время работали механиком?

— Я же тебе говорил. Я год работал премиальником.

— Премиальник — это механик? — спросила она.

— В некотором роде. Он делает то, за что ему платят. — Он отступил. — Душ ждет, отанна.

— Спасибо вам, Расчет.

Секунду помедлив, она шагнула к нему, приподнялась на цыпочки, положила руки ему на плечи и прикоснулась губами к его губам.

Зельда исчезла в душе прежде, чем Расчет успел ее поймать и потребовать более крепкого поцелуя. Он стоял и глядел на закрывшуюся за ней дверь, пытаясь убедить себя в том, что так даже лучше. Нет смысла подбрасывать угля в огонь, полыхающий в его теле.

Но какой-то упрямый голосок глубоко внутри целую минуту не желал соглашаться с доводами рассудка. Эта планета чересчур зеленая — было первое впечатление, которое Зельда составила о Ренессансе. Пока корабль приближался к ней, бесконечная зелень прерывалась голубыми просторами океанов. Но когда они совершили посадку, то во все стороны раскинулась почти ничем не разбавленная пышная густо-зеленая листва. Порт Попытайся Опять был всего лишь капелькой не-зелени, брошенной в безграничные джунгли в устье крупной реки. И Зельда не сомневалась, что если его строители и ремонтники улетят, то город моментально исчезнет. Джунгли без всякого труда захлестнут жалкие, хрупкие с виду строения из сверкающего триатона и диазита, поглотят все, что попадется им на пути, и маленькая ранка в зелени быстро затянется. Прочнейший триатон представлял собой сплав, составленный из металлов, которые с огромным трудом добывались в небольших полярных областях планеты. Это был один из немногих материалов, способных выдерживать разъедающее действие здешнего климата. Его открытие стало настоящим подарком разведыва-ельным компаниям, которым иначе пришлось бы затрачивать немалые суммы на импорт тяжелых и дорогостоящих материалов.

Трудно было поверить, что Попытайся Опять — самый большой портовый город планеты, решила Зельда, пока «Окончательный Расчет» опускался на посадочную площадку. Это был маленький, неопрятный, стремительно растущий поселок, единственное место на всем Ренессансе, где работники конкурирующих разведывательных и разрабатывающих компаний могли проводить время вместе, не опасаясь враждебности или открытого насилия. Ренессанс был суровой планетой, и люди, работающие здесь, во многом походили на саму планету. Порт Попытайся Опять практически не имел утвержденных законов, но в нем действовало несколько законов неписаных. Один из них заключался в том, что представители всех компаний, находясь в городе, мирно сосуществуют друг с другом. Чуть ли не единственным писаным законом был тот, согласно которому этот порт — единственное место на планете, где запрещается носить бластер. За пределами города вооружение было делом обычным.

Вырубка в джунглях, которую представлял собой Попытайся Опять, была нужна всем. Это было место отправки и получения грузов, источник припасов и экипировки, место, где люди могли бы отдохнуть в безопасности. Место для города было расчищено вдоль берегов широкой илистой реки, которая служила дорогой в глубь огромного континента.

Не успела Зельда выйти из корабля, как почувствовала, что воздух Ренессанса какой-то странный.

— Привыкнешь, — пообещал ей Расчет.