— Трупная жидкость была из гроба, захороненного на местном кладбище, о котором вы только что читали. Естественно, я обеспокоена.

Пришлось рассказать о найденных саркофагах и несчастном случае.

— Я выскажу свое мнение, только если меня попросят. Не собираюсь лезть туда, где могу оказаться лишним. Думаю, Малкольм не хотел бы моего вмешательства.

— Вы уже осмотрели останки убитой женщины?

— Первым делом. Утром в больнице Святого Лоумана. — Он произнес «Лемина», но я уже немного привыкла к его акценту. — Жаль, вас там не встретил.

— А если бы встретили?

— Ну… познакомились бы раньше.

Все это уже слегка раздражало — как вьющаяся над ухом оса: и прихлопнуть жалко, и на нервы действует.

— Интересно, что вы обнаружили, когда осматривали труп. — Прозвучало не слишком вежливо, однако так мне хотелось.

Грут уже не улыбался, а смотрел на меня с подозрением.

— Вас посвящают в такие подробности?

— Не сомневайтесь. Малкольм делился со мной и Финианом всем, что ему известно. — Небольшое преувеличение, но меня мучило любопытство.

— Если так… Возможно, Малкольм прав и женщину расчленили, чтобы использовать части тела и органы в ритуальной магии, хотя я не убежден. У сброшенного в ручей трупа отсечены голова и кисти рук, вырезаны груди и гениталии, изъят последний шейный позвонок — обычная картина при ритуальных убийствах. Неизвестно, что сделали с головой — ее нет, — зато есть внутренние гематомы; значит, после смерти тело несколько часов пролежало на спине. Из чего, в свою очередь, следует, что женщину расчленили после смерти, иначе она истекла бы кровью. Поэтому версия ритуального убийства сомнительна. В противном случае кровь бы выпустили и тоже забрали с собой.

— Вы рассказываете чудовищные вещи. Зачем люди идут на такое?

— Южноафриканские знахари, сангома, практикуют особую медицину — «мьюти» на языке зулусов. Ее суть — использование энергии живых существ в определенных целях. Казалось бы, ничего страшного. Но беда в том, что самым эффективным средством сангома считают части человеческого тела и нередко их используют, особенно для развития тех или иных способностей. Они верят, что глаза усиливают дар предвидения, гениталии и груди — сексуальную потенцию и плодовитость, язык — умение убеждать людей, и тому подобное. Все это — разновидность колдовства, основанного на внушении.

— А что знахари делают с частями тел?

— Иногда кладут в снадобья, или заказчик определенную часть носит с собой, а то и съедает; мозгом и кровью намазываются. Кровь всегда выкачивают и пускают в дело — даже пьют. В городках и деревнях Южной Африки бесследное исчезновение детей не редкость. Одних превращают в проституток, других — в колдовские зелья. Главные потребители — крупные бизнесмены. Преступники и политики тоже не чураются мьюти, если могут себе позволить. Как правило, платить приходится нескольким исполнителям — обходится недешево.

— Такое только у вас в стране происходит?

— По всей части континента к югу от Сахары. А когда африканские иммигранты перебираются сюда… столкновение с новой, совершенно чуждой культурой заставляет вернуться к старым верованиям и обычаям, о которых на родине они, возможно, и не вспоминали.

Нечто подобное когда-то происходило с ирландцами. Я помню рассказ отца о поездке в Нью-Йорк и об ужасе, который он испытал, когда Олли, его кроткий и мягкий брат, повел гостя на провокационное и подстрекательское представление «Волчьего воя» — группы исполнителей ирландских баллад.

— Многих угнетает безработица, постоянная нехватка денег. Это не означает, что все они бросятся убивать. Сангома или посредники знают, как выйти на торговцев. И если убийство, о котором мы говорим, действительно ритуальное, то в нем замешан продавец, которому понадобился товар. Возможно, некоторые части уже куплены и использованы, только где-нибудь подальше отсюда — ядро местной африканской диаспоры наверняка не одобряет мьюти и сразу насторожится, если что-то заподозрит.

— То есть тело женщины распродано клиентам в разных частях страны? — Представить такое невозможно.

— Думаю, что так. Правда, есть серьезные сомнения. Если ее убили ради мьюти, почему не забрали кровь, не изъяли внутренние органы из грудной клетки и брюшной полости? Даже ступни не тронули. Взяли лишь то, что помогло бы идентифицировать жертву. А груди вырезали, имитируя ритуальное убийство.

— Ведь вы сказали, что ее гениталии…

— Малкольм знает об этом больше меня, — не дал договорить Грут. — Некоторые наружные повреждения трудно квалифицировать — разложение слишком далеко зашло. Нам предстоит все с ним обсудить, и, с вашего позволения, от дальнейших комментариев я воздержусь.

— Конечно, конечно.

— А давайте еще выпьем, — предложил он, и лицо его смягчилось.

Я покачала головой.

— Тогда я себе налью, не против? — Он наполнил бокал и сделал большой глоток. Потом взял со стола четырехстраничную распечатку, подготовленную мной для выступления в Центре исторического наследия, которую дал ему Финиан. — Из того, что успел прочесть, я понял, что раскопки на чумных кладбищах в Ирландии не проводились или почти не проводились. Это несколько удивляет.

— Причины отчасти политические. Первые пятьдесят лет после обретения независимости мы сосредоточились на своем славном прошлом — до прихода незваных англичан. Города, замки, аббатства готического периода считались колониальным наследством, и заниматься ими археологи не спешили.

— Гм. Любопытно, какую трактовку получат в Южной Африке нынешние времена лет этак через пятьсот-шестьсот.

— Можно только гадать. Допустим, они будут анализировать последствия СПИДа, как сегодня мы пытаемся определить ущерб, нанесенный средневековой Европе «черной смертью».

— Микробы и человечество? — Грут снова взял распечатку. — До начала раскопок у вас были документальные свидетельства эпидемии чумы в Каслбойне?

— Больше, чем обычно можно найти в ирландских городках, хотя и не очень много. На последней странице приложения есть выдержки из хроники событий тех лет.

Грут начал читать вслух:

— «1348 год, август: великий мор дошел до Каслбойна». Сентябрь: приор Томас писал епископу Джеффри: «Многие в городе винят паломников, приплывших незадолго по реке из Дроэды, что завезли они чуму, порицают их странные одежды, нежелание поклониться святыне монастыря Девы Марии и присутствовать на мессе». «1349 год, июль: епископ Джеффри скончался от чумы и упокоился под алтарем собора. Октябрь: и было так по всей стране, что многие замки остались без стражи, стада без пастырей и мертвые без погребения…» — Грут поднял на меня глаза. — Похоже на поголовный мор.

— Заключительная фраза вписана, вероятно, позднее. Это стандартный оборот, его стали употреблять в последующие годы, всякий раз, когда чума возвращалась. Но преувеличения в нем нет: как известно, смертность достигала шестидесяти процентов.