подспудная деятельность митрополита Иоасафа вскоре оборвалась, как и власть Ивана Бельского. Его погубила та самая модель аристократического государства, которую он строил. Возможно, со стороны, из России, Бельский идеализировал ее — «свободы» знати, власть «закона». Но ведь на самом деле и в Литве, и в Польше «свободами» пользовались те, кто мог обеспечить их собственной силой. А сила оказалась у Шуйских. Бельские сами поручили сопернику командовать армией против казанцев.

После отражения крымцев поход перенесли на зиму. Иван Шуйский с отрядами оставался во Владимире. Обрабатывал подчиненных, соблазнял щедрыми обещаниями. Сделать это было не так уж трудно. В Москве чествовали и награждали победителей на Оке, а ратники на восточном рубеже стояли без дела, завидовали. Шуйский поил и угощал их, излагал свои версии, оправдывающие борьбу против Бельского. Для этого можно было хотя бы привести пример его прошлой измены. Но в любом случае поверить получалось выгодно, и воеводе приносили тайную присягу. К заговору примкнули другие Шуйские, Кубенские, Палецкий, казначей Третьяков. Поддержала верхушка Новгорода, послала в Москву своих людей, они накапливались в столице под разными предлогами.

А вот Бельские, невзирая на свои успехи, популярности в народе так и не приобрели. Потому что их клевреты, сменившие клевретов Шуйских, оказывались ничуть не лучше их. Псковский летописец сообщал, что после отзыва Андрея Шуйского и проведенных реформ «бысть тишина, но не на много, и паки наместники перемогша» [145]. Красноречивый факт — не нашлось никого, кто предупрудил бы Бельских об опасности, они до последнего момента вели себя беспечно. А 3 января 1542 г. из Владимира в Москву среди ночи прискакал конный отряд Петра Шуйского, сына Ивана. Столичные заговорщики и прибывшие к ним новгородцы уже ждали, выступили сразу.

Схватили Ивана Бельского, его приближенных. Ворвались в покои великого князя, разбудив и перепугав его. Но сам он даже никого не интересовал, связали и уволокли находившегося при нем князя Щенятева. Вломились и к митрополиту, перебив окна. Иоасаф бежал к государю. Но заговорщики второй раз нагрянули в спальню великого князя, митрополита «с великим срамом поношаста его и мало не убиша». На рассвете Иван Шуйский «пришел ратью к Москве» [146], вступил в город как победитель. Арестованных противников заточил по разным городам. Митрополита свел с престола, сослал в Кирилло-Белозерский монастырь, а Ивана Бельского в Белоозеро. Но Шуйский учел прежний опыт, что заключенного могут освободить. Послал следом троих убийц, и вчерашнего главу правительства без суда прикончили в тюрьме.

Глава 8

Иван Васильевич и святитель Макарий

С митрополитами Шуйские обожглись уже дважды. Получить на этом посту третьего противника они не желали. Взвешивали разных кандидатов, кто будет верным им? Или хотя бы не опасным? Собор был созван только в марте 1542 г., и митрополитом избрали Новгородского архиепископа Макария. Это был ученик и последователь преподобного Иосифа Волоцкого. Он прославился миссионерской деятельностью, обращая в христианство племена Русского Севера, искореняя остатки язычества в Карелии. Но он был и ученейшим человеком той эпохи. В 1529/30 г. Макарий взялся за написание Великих Миней четий — книг, которые должны были обобщить весь круг православного чтения. Для этого собирались книги Священного Писания, жития святых, их сочинения, переводные иностранные работы. Тексты группировались по тематике, по порядку православного календаря. Одному человеку такой труд был не по силам, и Макарий сформировал коллектив ученых священников, монахов, мирян. Историки даже называют его «академией» средневековой Руси. Работа продолжалась 12 лет и завершилась созданием Софийского свода Великих Миней из 12 томов (28 тыс. страниц).

Шуйских такие его достижения вряд ли интересовали. Но иосифлянин Макарий никак не мог быть близким к низложенному Иоасафу. Он был из Новгорода, поддержавшего Шуйских в очередном перевороте. Хотя выдвинули Макария все же с задержкой в 2,5 месяца после ареста прежнего митрополита. Значит, он не принадлежал к группировке временщиков в Новгороде и относительно него имелись сомнения. В конце концов, его кандидатуру сочли приемлемой. Возможно, прикинули, что ученый книжник, мягкий по натуре, займется своими изысканиями, будет далек от политики и не станет помехой для узурпаторов.

Причем даже в церковных делах его власть ограничили. Так, в мае-июне 1542 г. был низложен и сослан в Дмитровский Пешношский монастырь епископ Коломенский Вассиан (Топорков) [147]. Постриженник Иосифа Волоцкого, его помощник в преследовании еретиков, близкий советник великого князя Василия. С Макарием он находился в одном лагере духовной борьбы и был даже его родственником, участвовал в его избрании. То есть, низложили его Шуйские, вынудив митрополита подчиниться. Сочли Топоркова своим врагом. Но очень вероятно и другое. Что интригу против епископа подвели через временщиков еретики, внедрившиеся в церковную и государственную верхушку при Иоасафе. Об их возросшем влиянии говорит еще один факт. В 1542 г. настало время очередной раз продлять договор о перемирии с Литвой. По предложению короля Сигизмунда в него был включен новый пункт. Литовским евреям разрешили приезжать на Русь и вести свободную торговлю. Бояре отменили запрет Мономаха 1113 года! [148].

В целом же Шуйские вернулись к прежней своей линии. Поход на Казань отменили. Снова соглашались мириться с ханами на любых условиях. Казанский Сафа Гирей окрылился. Даже в переговоры вступать не стал, возобновил набеги. А в России опять пошло повальное хищничество. Правда, Иван Васильевич Шуйский торжествовал недолго. Расхворался и вскоре умер. На главные роли выдвинулись его родственники — грабитель Пскова Андрей Михайлович Шуйский, его брат Иван Михайлович и Федор Скопин-Шуйский. Иностранцы почительно именовали их «принцами крови» (а этот титул означал не только высокое положение, но и права на престол).

Временщики и их присные продолжали обогащаться всеми доступными им способами. В данный период прекратилась даже выдача наместничьих грамот [149]. Раньше в них оговаривались «доходные списки» наместника — на какие сборы и пошлины он имеет право. Теперь приближенные Шуйских получали «кормления» без всяких ограничений. Хапали, сколько могли. Расхватывали и земли. Например, в Тверском уезде за пару лет правления Шуйских было роздано в поместья больше земли, чем за предыдущие 40 лет! [150] Правители награждали верных им детей боярских.

Но и себе округляли вотчины за счет казенных земель. И крестьяне «черносошных», свободных деревень оказывались вдруг во власти боярина. Выписывалось много тарханных грамот, освобождавших вотчины от податей. Порой вынуждали других хозяев по дешевке продавать имения или отбирали их под каким-то предлогом. Насильно перегоняли в собственные владения крестьян из чужих деревень. В стране опять нарастали ропот и