– А-а-а-ксаночка пришла! – сунулся в комнату Тёмка. – Пришла!

Просто щёлк! – и полусонно-тоскливая тишина в доме сменилась возбуждённой суетой. И всё, что осталось Андрею, это заставлять себя отрывать взгляд от краснеющей под его вниманием Оксаны и смотреть на Маринкины кривляния. К счастью, надолго у неё пороха не хватило и она увлеклась чем-то самостоятельным.

– Я пойду? – едва она убежала, поднялась и Оксана. – Поздно уже.

– Вот именно, что поздно, – с ощущением разверзающейся под ногами бездны, перегородил Андрей проход. – Кстати, когда, случалось, что я сильно задерживался, няни обычно оставались у нас с ночевой…

– Нет, я не могу! – испугалась вдруг Оксана. – Тем более, вы-то дома!

«Дурень!» – мысленно ругнулся Андрей и отошёл с прохода.

– Ну да, конечно. Но я, собственно, и не об этом. Просто одну я вас всё равно не отпущу, а раз уж мне в любом случае провожать вас до остановки, то, может…

Что может он так и не договорил, замолчав на полуслове. А Оксана и не переспросила. Они просто как-то вдруг, не сговариваясь, очутились на кухне, и тут уже снова неловко замерли.

– Ну… Может, всё-таки поужинаете?

– Нет, спасибо.

Взял со стола, покрутил в пальцах стопку.

– А выпить хотите?

– Нет, что вы, я не пью!

– Что, совсем?

– Ну нет, иногда бывает, конечно, но не водку. Водку мне точно нельзя.

Андрей бросил взгляд на её живот, но, одёрнув себя, отвернулся.

– Просто у меня поджелудочная слабая, тошнит потом, – будто оправдываясь, пояснила Оксана.

Андрей кивнул. Таблетки-витаминки, поджелудочная или, там, беременность – какое его дело?

– А у меня нормальная, поэтому я, как видите, иногда пью. И даже в одного, как заправский алкаш. – Убрал бутылку в холодильник. – Ну что, тогда чай? – поставив чайник на плиту, вернулся к столу. – Маринка, рассказала, как лбом в стену влетела. Ревела, небось?

– Точно не знаю, – призналась Оксана. – Меня не было. Я отлучалась ненадолго, мне очень надо было. Но мы с этой подругой, у которой я их оставила, в институте вместе учились, я знала, что она справится, а иначе я бы никогда… – замолчала.

Андрей медленно, с каким-то мазохистским удовольствием протянул взглядом по её лицу: опущенным ресницам, неугасающему взволнованному румянцу и нежным губам, по которым вдруг нестерпимо захотелось провести пальцем.

– Куда отлучались-то хоть?

Она подняла виноватый взгляд.

– Извините, но это… Это по личному вопросу.

Андрей рассмеялся. Не потому, что было весело, а просто ответ попал в соточку. На такой даже Львович только и может, что возмущённо кряхтеть.

– Хорошо. Просто на будущее предупреждайте, чтобы я понимал, кому вы перепоручаете моих детей.

– Извините, – сжалась она, но тут же воспряла: – А потом мы ездили в Зоомир! Тёмушке очень понравились попугайчики, он почти сорок минут от клетки не отходил! Кстати, я хотела сказать, вам домой нужен проигрыватель или магнитофон. Такие люди, как Тёмушка, очень восприимчивы к музыке, она создаёт для них эмоциональные якоря, на случай если нужно будет успокоиться или наоборот, взбодриться.

Андрей улыбнулся и, навалившись на стол, подпёр щёку кулаком. Где-то на самом краю здравого смысла дурниной орала сирена: «Ахтунг, Иванов, ты под мухой!», но это было так далеко от того, что захлёстывало его здесь и сейчас, что не имело никакого значения.

– Будет сделано, гражданка няня.

Она улыбнулась.

– А Марине нужна новая кукла.

– Зачем? Она в них почти не играет.

– Вот именно! А ей всего одиннадцать!

– Только будет. В июле.

– Ну так тем более, её ещё можно заинтересовать! Поэтому мы сегодня и в Детский мир заезжали, кукол смотреть. В тот, который на проспекте Канатчиков, знаете?

– Ещё бы, это же мой участок. А кроме того, именно там я на вас сегодня наорал, да?

Понаблюдал, как Оксана, пытаясь заполнить неловкую паузу, слишком уж увлечённо дует на чай. Когда он увидел её впервые? Лет двенадцать назад, ещё до рождения Маринки. Знал бы тогда, что она станет такой… он бы подождал, вот честно!

Усмехнулся. Размечтался, конь старый!

– Что? – приняв усмешку на свой счёт, ещё больше смутилась Оксана.

– Ничего, – улыбнулся Андрей. – Просто вы очень милая. За вами интересно наблюдать.

Она вспыхнула, а Андрей подумал, что всё-таки хорошо, что успел выпить всего четыре стопки – как слону дробина, но и с них его, кажется, несло.

– Оксана, а почему вы обручальное кольцо не носите?

Она настороженно замерла, Андрей кивнул.

– Да, пришлось навести справки. Я ведь всё-таки детей вам своих доверяю.

– Оксана, пойдём, что покажу! – сунулась на кухню Маринка, но Андрей поймал её на пороге:

– Так, быстро готовиться ко сну! И Тёмке помоги умыться. – Легонько подтолкнул её к выходу: – И сюда не заходить, ясно? У нас взрослый разговор!

– Ну па-а-ап!

– Марш, сказал!

Она, надувшись, поплелась в комнаты.

– Надеюсь, это не слишком строго с точки зрения педагогики? – повернулся Андрей к Оксане.

А она уже стояла у окна, обхватив себя руками.

– Темно совсем. Мне надо идти.

– Да, конечно. Но сначала ответьте. Это же не сложный вопрос?

Она вздохнула.

– Мы разводимся.

Андрей поскрёб подбородок. Наружу так и просилась довольная улыбочка, но тогда это вообще пьяный детский сад какой-то получится.

– А институт? Почему уволились?

– А вы и это знаете?

– Конечно. Но без подробностей. Надеюсь, вы поясните?

– Да чего тут пояснять, – поковыряла Оксана оконную раму. – Мы с Фёдором, ну с мужем, вместе работали. Я в аспирантуре, он доцент. Последние полтора года вместе работу одну писали, серьёзную, сложную. Ну как вместе… Я писала. И пользовалась его расширенным доступом к материалам, к публикациям, к запросам в научный совет. Да и просто связями его, в конце концов. Мы планировали выпустить эту работу в соавторстве, но ведущим специалистом должна была выступить я, так как это, фактически, моя работа. Но потом… – Помолчала. – В общем, едва я дописала, он присвоил её себе и выставил меня в грязном свете прихлебательницы и плагиатора. Опозорил перед всем научным кругом коллег, и тем более перед родной кафедрой. Поэтому я и ушла. – Она плотнее обхватила себя руками, так что костяшки пальцев побелели. – Но вы можете мне не верить, конечно. Я привыкла. Люди, как правило, считают, что такие сложные работы пишут именно доценты, а аспиранты просто пытаются примазаться к славе. Но…– И, опустив голову, замолчала.

Андрей смотрел на её спину и хрупкие плечи, которые она поглаживала, словно ей внезапно стало холодно, и не знал, как реагировать. Эта тема была так далеко от его реальности, и даже казалась какой-то слегка напыщенной: научный совет, доценты, защиты диссертаций… А в груди