– Ты просто не знаешь, кто такие эти братья.

– А кто они такие? Им позволительно обыскивать чужие рюкзаки и хватать людей за шкирку? Они что, сыновья депутатов, что ли?

– Хуже, – хмыкнул Матвей. – Они чистильщики. Они выходят ночью на улицы и смотрят за порядком.

– Да, видно, какой порядок они наводят.

– Не в смысле того, что охраняют от хулиганов. Они охраняют город от колдовства.

– А мы что, похожи на колдунов?

– У нас на руках браслеты-обереги, это колдовство вообще-то.

– Не слишком они помогли.

– Значит, Марьян и Михаил умеют распознавать эти браслеты.

– Ты даже знаешь, как их зовут?

– Конечно, они же известные в кланах личности. Я же говорю, чистильщики.

– Ладно, я уже дома. Давай, до завтра.

И я, махнув Матвею рукой, направилась к себе.

Во дворе на скамье сидел отец Леськи. Я не сразу узнала его, хотя высокий фонарь щедро заливал палисадник и скамейку желтым светом. Какой-то потемневший, мрачный и худой, он глянул на меня и опустил глаза.

А в глазах – пустота и горе.

– Может, все будет хорошо, Сергей Петрович? – тихо проговорила я, садясь рядом.

Сосед помолчал, потом вдруг заговорил:

– Лучше иди домой и сиди дома. Не ходи никуда в эти дни. Страшное творится в нашем городе… Лучше бы я увез отсюда семью, когда была возможность. Иди домой! Иди прямо сейчас и запри дверь, слышишь?

Я подскочила и рванулась к подъезду, потому что слишком много злобы и безумства мне вдруг послышалось в голосе хорошо знакомого соседа.

Он слышал, как Мирослава взяла книгу и ушла. Слышал ее шаги внизу и очень ясно, до помрачнения в голове, ощущал запах сырого подвала, старого кирпичного крошева и кошачьей шерсти. А на окне в его спальне, на запотевшем стекле пальцем Скарбник вывел всего одно предложение:

Злобный котяра затеял какие-то свои интриги, и ход его мыслей стал совершенно непонятным. Он ведь Скарбник семьи Левандовских, и можно было догадаться, зачем он так старался вернуть книгу Желанную Матвею. Книге нужен был новый хозяин, хранитель, и в доме она будет под хорошим присмотром.

Но Мирослава понятия не имеет, во что ввязалась и что следует делать. Она так легко и просто внесла первое желание в книгу, словно списала задачку из учебника алгебры. Но в том-то и дело, что это вовсе не алгебра. Теперь Мирослава в игре, ее имя значится в старой-престарой колдовской книге, и Скарбник захотел, чтобы Желанная находилась в руках девчонки. Что ж, ладно. Пусть так и будет.

И Матвей улегся в кровать, поплотнее завернувшись в плед.

Но поспать не удалось, потому что, едва миновало минут сорок после ухода новой подружки, как в комнате стало ужасно холодно. Так холодно, словно за окном минусовая стужа, а Матвей забыл включить отопление. А после он почувствовал чье-то присутствие, как будто кто-то дышал совсем рядом, прямо в ухо, и пахло гнилью и трупами. Жуткий запах ворвался в сонное сознание, и Матвея едва не вывернуло наизнанку. Могильная вонь давно умершей плоти.

Глаза открылись с трудом, веки, как налитые свинцом, еле слушались. Ноги, точно деревянные, едва-едва опустились вниз, на коврик. А когда Матвей поднял голову, то увидел ее.

Это была ведьма.

Но не кладбищенская, что лежит в могиле и давным-давно стала землей, а живая, настоящая. Конечно, Матвей видел только ее дух, который покинул тело и теперь хозяйничал в городе, но это призрачное видение вызывало ужас. Потому что дух ведьмы выглядит иначе, чем ее тело.

Змеиные желтые глаза с вертикальным зрачком заглядывали в самую душу, заставляя цепенеть и глупеть. Тонкие черные губы кривились в жутком оскале, открывая острые клыки, а длинные черные волосы, забранные обручем, струились до самого пола, постоянно двигаясь и извиваясь.

– Книгу, мой сладкий, – проговорила ведьма, не открывая рта.

Слова прозвучали в мозгу Матвея так громко и четко, что боль множеством иголок пронзила череп.

– Желанная книга должна быть у тебя, мой сладкий, ведь ты его внук, – снова проговорила ведьма. И это не походило на обычную человеческую речь, а казалось невероятно громким шипением. – Я задушу тебя, мой сладкий, если ты не скажешь, где хранишь книгу. – Снова жуткие слова врезались в мозг, заставляя застонать от боли.

И тут Матвей увидел Скарбника. Клятый котяра крался за спиной ведьмы, и длинный хвост торчал кверху, а глаза злобно щурились. Скарбник сейчас прыгнет, и тогда надо будет действовать. А как?

Интуиция. Дед Стефан всегда говорил, что надо доверять интуиции. И когда мохнатый Скарбник кинулся на ведьму, Матвей схватил с тумбочки валявшийся там оберег, рванул нитку и швырнул в лицо ведьме черные бусины вперемешку с ягодами рябины.

Скарбник вцепился ведьме в спину и повалил, шипя и раздирая ей лицо когтями. Еще миг борьбы, и ведьма пропала. Холод тут же исчез из спальни, а в открытое окно потянуло цветущей вишней, разгоняя запах мертвечины.

– Ты что, не можешь охранять дом получше? – возмутился Матвей, уставясь на громадного черного кота, который как ни в чем не бывало вылизывал собственную шкуру.

Кот мяукнул и нырнул под кровать, задев ноги Матвея пушистым хвостом. Теперь, после жуткого нападения ведьмы, Скарбник уже не казался страшным. Теперь он вдруг стал своим в этой непредсказуемой войне с нечистью. Своим, знакомым и чуть ли не родным. Потому что помог справиться с ведьмой.

– Тварь бессовестная! – крикнул ему вслед Матвей, удивляясь собственной наглости. – Я кормлю тебя каждый месяц кровью и молоком, а ты впускаешь в дом ведьму! Смотри, в следующий раз получишь кошачий корм на блюдечке, понял? Блохастая шкура.

Из-под кровати донеслось мяуканье, а после наступила тишина.

Матвей спустился вниз, чтобы сделать себе кружечку кофе и съесть конфету, и его глазам предстал настоящий разгром. В гостиной было перевернуто все. Книги вывалены из шкафа, стол опрокинут, шторы сорваны, диванные подушки раскиданы по комнате.

На кухне – та же картина. Книгу искали. Тщательно и настырно. Не найдя ее, ведьма решила разбудить Матвея и выпытать у него местонахождение Желанной.

Выходит, Скарбник был прав, когда разрешил Мирославе взять книгу. Вряд ли ведьма знает что-то о девочке, ведь не зря пани Святослава столько лет скрывала свою внучку. Матвей позвонил бы ей, но у него не было телефона. Оставалось только ждать утра, чтобы убедиться, что с Мирой все в порядке.