что оценили. Даже дорого оценили. Боевой конь Кастора – породистый красавец, а о клинке лигурийского принца даже я слышала, хотя и не довелось его увидеть. Что ж, пожалуй, хорошо, что я узнала об этом договоре здесь и сейчас. Было бы гораздо больнее ответить на ухаживания, а потом узнать о споре.

Или не узнать вовсе…

Я неслышно вернулась в свои комнаты, переоделась и вышла к ужину.

Принцы вновь окружили меня заботой, а вот я оказывала обоим ровно столько внимания, сколько требовал этикет и приличия. Не выделяла ни одного из них и терпеливо ждала, когда вся эта пытка закончится.

В последний день перед отъездом и Кастор, и Розан по очереди попытались добиться от меня прогулки в условном уединении. Но я уже понимала, о чём оба станут говорить, поэтому боривийскому принцу сообщила о своей неимоверной усталости, а лигурийскому – о чрезмерной занятости.

И пусть сердце моё обливалось кровью, на отъезд соседей я смотрела из окна, запретив себе выходить. Розан оборачивался, искал меня взглядом. Осознание, что мне стоило лишь уделить ему пять минут наедине, и на моём пальце уже красовался бы перстень лигурийского принца, причиняло настоящую боль.

Но я не могла. Только не так…

– Ты знаешь, что они оба попросили твоей руки? – спросила вечером мама, пришедшая пожелать мне спокойной ночи. Она присела на краешек кровати и нежно погладила моё плечо.

– Догадываюсь, – буркнула я в подушку, не поворачиваясь к ней. Не хотелось, чтобы матушка видела, какая буря эмоций сейчас меня одолевает.

Её величество некоторое время помолчала, обдумывая моё поведение, а потом добавила:

– Отец собирается спросить, кого из них ты предпочтёшь.

– Никого! – забыв, что планировала скрывать свои чувства, я вскочила и вывалила маме всю правду: – Они не любят меня! Они соревнуются между собой! Спорят на клинок и коня! А я никому не нужна…

Я разрыдалась у матушки на груди. Она прижимала меня к себе, гладила по волосам и ни о чем не спрашивала. А когда я немного успокоилась, сказала:

– Ты не просто стала совсем взрослой, моя девочка, ты ещё и большая умница. Я горжусь тобой. Ты достойна большой и настоящей любви. И она к тебе обязательно придёт.

Я подняла зарёванное лицо, чтобы удивлённо взглянуть на маму. Эти слова оказались настолько неожиданными, что я даже перестала плакать. А её величество ласково улыбнулась и поцеловала меня.

– Я скажу отцу, что ты ещё не готова к помолвке.

Мама ушла. А я долго сидела на постели, смотрела в незашторенное окно и думала – так ли уж сильно нужен мне Розан? Или обида, которую он мне нанес, изменит мое отношение к нему?

Мама сказала, что я достойна настоящей любви. Но была ли моя любовь к лигурийцу настоящей? Или же это глупое увлечение голубыми глазами и золотыми локонами?

Ответа я не знала, но решила, что мне необходимо поумнеть, чтобы разобраться в происходящем и в себе самой.

Отныне – никаких принцев и даже мыслей о них.

После отъезда гостей я сосредоточилась на учёбе и занятиях с капитаном Ареном. Это помогало мне привести мысли в порядок, сосредоточиться и разобраться в себе. Даже в нудных занятиях этикетом и геральдикой я внезапно нашла для себя что-то интересное и все больше времени стала проводить за книгами.

Иногда я ловила на себе обеспокоенные взгляды мамы и задумчивые отца. Но, к счастью, разговоров оба не затевали. Правда, к моим занятиям прибавилось углубленное изучение боривийского и лигурийского языков, а также история, традиции и этикет этих стран.

Я только усмехнулась в ответ на хитрость родителей и к своему удивлению легко втянулась в изучение дополнительных предметов. Мне было интересно всё новое. Оно занимало не только время, но и мысли. А то, что при упоминании учителем лигурийских или боривийских принцев, сыгравших какую-либо роль в развитии своей страны, перед моим внутренним взором вставало определённое лицо… В этом я не видела ничего странного – мы же были знакомы, много общались в дни Ливиной свадьбы. Да и истории сопредельных государств это придавало налёт реалистичности.

Да, теперь я во всём училась находить положительные моменты. И мне это удавалось.

Так прошло три года.

Я позабыла свою детскую влюблённость в лигурийского принца. Больше мы не виделись, и он никак не напоминал о себе. Может, он понял, что поступил гадко, и не стремился напомнить о себе?

Кастор, напротив, некоторое время пытался вести со мной переписку, но, получив несколько немногословных писем от моего секретаря, сдался.

Претенденты на мою руку оставили меня в покое. А я жила счастливой и почти беззаботной жизнью восемнадцатилетней ненаследной принцессы. Правда, длилось это ровно до тех пор, пока однажды после дневного чая отец не пригласил меня в свой кабинет. Удивлённая, с проснувшимся любопытством я шла следом за слугой, пытаясь угадать, с какой целью его величество позвал меня.

И папа, дождавшись, когда мы останемся одни, огорошил:

– Ида, я долго ждал, когда ты повзрослеешь и перерастёшь свои детские страхи перед замужеством…

Я мысленно закатила глаза. Похоже, от этой беседы не стоит ждать ничего хорошего. Я действительно повзрослела и теперь совершенно не хотела замуж. Особенно за лигурийского принца…

Глава 13

Его величество был деликатен, но напомнил, что мне уже восемнадцать, и больше отказывать претендентам на мою руку не получится.

И подытожил:

– Мне видятся две самые подходящие кандидатуры: Кастор Боривийский или Розан Лигурийский. В обоих случаях ты станешь королевой соседнего государства.

Я вздохнула, разглядывая пальцы.

– Ну? – отец не любил долгие паузы. – Что скажешь?

– Кастор, – решилась я, снова вздохнув.

Боривийский принц мог быть внимательным и заботливым. Я надеялась, что мы сумеем найти общий язык. Пусть и со временем. Да и, казалось, с ним мне будет проще. Ведь у него было одно явное преимущество перед Розаном – я не была в него влюблена, поэтому ему было бы сложнее причинить мне боль.

С Розаном всё было намного сложнее. Моя детская влюблённость, конечно, прошла, но я не была уверена, что она не вспыхнет вновь, если лигуриец станет моим женихом. И стоило только представить, как смотрю на него влюблёнными глазами, а он равнодушно отворачивается… Брр… Мне такое в кошмаре как-то приснилось, потом полночи заснуть не могла. И Ная отпаивала меня ромашковым чаем.

В общем, по этой логике выбор был очевиден. Лучше идти замуж совсем без любви, но с надеждой на лучшее, чем любовь только с моей стороны.

– Отлично! – просиял отец, предвидевший более сложный разговор, и теперь его наполняли эмоции: – Иди сюда, моя девочка!

Наедине его величество позволял себе забыть о своём высоком статусе и вёл себя как обычный отец. Вот и сейчас он раскрыл объятия, и я прильнула к его сильной груди, чувствуя любовь и защиту. И ещё… глухую тоску.

Всё-таки идти замуж за Кастора мне не хотелось.

Эх, тяжела жизнь принцессы…

Через три недели состоялся торжественный приезд потенциального жениха. За три года Кастор почти не изменился, разве что стал выше и раздался в плечах.

Он прибыл с малой свитой, словно намекая, что наша помолвка дело практически решённое, и этот визит почти родственный.

Меня неприятно кольнуло, но я решила, что не стану придираться. Всё равно ведь выйду за него замуж. И я, и Кастор это знали. Чего удивляться, что он решил обойтись без лишних церемоний?

– Ваше