— Бей в любом случае имеет право на одного пленника из восьми и, естественно, отбирает лучших, как ваша светлость может догадаться.

Герцог не ответил, и отец продолжил:

— Пленных мужчин, обычно полуобнаженных, осматривают на рынке, но женщин могут осматривать более интимно за закрытыми дверями.

Он снова взглянул на Катерину.

— Если пленницы девственницы, бей выбирает одну для себя, а остальных отправляют в Константинополь, где султан платит за них хорошие деньги, особенно за белокурых.

— Невероятно! — воскликнул герцог. — Неужели такое гадкое и варварское поведение все еще существует в современном мире?

— Мы часто спрашиваем себя о том же, — со вздохом ответил отец-редемптионист. — Но ничего нельзя сделать, пока пиратство не побеждено, и берберские корабли по-прежнему угрожают Средиземноморью.

В этот момент герцог почувствовал, как маленькая холодная рука коснулась его ладони. Его пальцы сжались, и он сказал спокойно:

— Я прошу вас, отец, обвенчать нас.

Глаза отца-редемптиониста подобрели, и на губах появилась слабая улыбка.

— Я надеялся, милорд, вы осознаете всю важность этого.

При этом он посмотрел на левую руку Катерины, и девушка поняла, что священник, должно быть, заметил, что у нее нет обручального кольца.

— Я охотно обвенчаю вас. Но есть одна трудность.

— Что за трудность? — спросил герцог.

— Я могу совершить обряд, который будет иметь силу, — ответил священник, — только если один из вас крещен в католической вере.

После минутной тишины Катерина, заговорив первый раз после того, как отец-редемптионист вошел в камеру, тихо сказала:

— Я католичка.

— В таком случае, я готов обвенчать вас, — сказал отец-редемптионист, вытаскивая требник из рясы. — Поскольку это смешанный брак, церемония будет короткой. Вам нужно кольцо.

Катерина посмотрела на герцога, спрашивая его взглядом, не достать ли ей из-за корсажа большое бриллиантовое кольцо?

Герцог чуть заметно покачал головой, и, немного подумав, девушка вынула шпильку из волос.

Герцог скрутил ее в кольцо.

— Назовите ваши имена, — попросил отец.

— Валериус и Катерина, — ответил герцог.

— Встаньте на колени.

Они опустились перед священником на колени, и, произнеся короткую молитву по-латыни, отец-редемптионист спросил герцога:

— Валериус, хочешь ли ты взять в жены присутствующую здесь Катерину?

— Хочу, — ответил герцог.

— Катерина, хочешь ли ты взять в мужья присутствующего здесь Валериуса?

— Я… хочу, — тихо сказала Катерина.

Вслед за отцом-редемптионистом они принесли клятву:

— Клянусь любить тебя и оставаться с тобой в радости и горести, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

Произнося эти слова, Катерина всем своим существом молилась, чтобы сделать герцога счастливым.

Затем священник соединил их руки и сказал по латыни:

— Ego conjungo vos in Matri-monium.

Герцог положил скрученную шпильку на требник, и отец благословил кольцо.

— Повторяйте за мной, — сказал он герцогу, и тот повторил своим глубоким голосом:

— Этим кольцом я беру тебя в жены, почитаю тебя своим телом, и наделяю тебя всем своим имуществом.

Герцог надел кольцо на палец Катерины. После чего священник благословил их, перекрестив над головой со словами:

— Dominus Deus omnipotens benedicat Vos.

Они встали.

— Будьте счастливы, дети мои, — с глубокой искренностью пожелал редемптионист. — Я помолюсь за вас.

— Мы очень благодарны вам, отец. Мы увидим вас завтра? — спросил герцог.

— Я пойду с вами во дворец бея, милорд, — ответил священник. — А пока узнаю, кто из моих братьев готов немедленно отправиться на Мальту от вашего имени, и займусь списком, который вы мне дали.

Он посмотрел на листок.

— Когда ваших людей продадут, я буду поддерживать связь с их покупателями, и как только прибудет выкуп, мы их вытащим.

— Не могу выразить, как я вам благодарен, — ответил герцог.

Отец постучал в дверь камеры, и та тотчас открылась. Катерина поняла, что тюремщик подслушивал снаружи.

Священник вышел в коридор, сказал что-то тюремщику по-арабски и направился к лестнице.

Тюремщик не запер дверь. Вместо этого он вошел в камеру и спросил герцога, понизив голос:

— Вы богаты?

— Да, как, я полагаю, ты слышал, — ответил герцог.

— Вы можете платить мне и дальше за любые мои услуги?

— Я сделаю тебя очень богатым, если устроишь нам побег.

Тюремщик замахал руками.

— Невозможно! Это слишком трудно. Ворота баньо запираются на ночь.

— Нет ничего невозможного! — резко возразил герцог. — У тебя наверняка есть друзья, которые тоже хотят денег. Если проведешь нас на корабль, который доставит нас на Мальту, твоя награда будет очень большой.

Катерина видела, что бербер думает о словах герцога, пытаясь сообразить, как заработать обещанное богатство.

— Подумай об этом, — сказал герцог, так как тюремщик молчал, — и помни, что я говорю правду. Я обещаю, что ты будешь богат — очень богат — в тот день, когда мы с женой сбежим отсюда.

— Тюремщик — бедный человек, месье, — захныкал тюремщик. — Вы не наградите меня еще за то, что я уже сделал для вас?

— Ты достаточно вознагражден, — ответил герцог, — этот бриллиант — высшего качества. Но я могу дать тебе еще лучшие бриллианты. Я могу сделать твою жизнь настолько легкой, что тебе никогда не придется работать — но не раньше, чем мы освободимся из тюрьмы.

— То, о чем вы просите, трудно, очень трудно, — пробормотал тюремщик.

Тут кто-то позвал его, и он быстро вышел из камеры, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке.

— Ахмед! Ахмед! — снова раздался крик, и они услышали, как тюремщик отвечает, взбегая по каменным ступеням.

Герцог повернулся к Катерине. Он все еще держал девушку за руку.

Теперь он посмотрел на золотую шпильку, скрученную в подобие вечного круга — символа нерасторжимости союза тех, кого соединила церковь.

— Странная свадьба, Катерина, — произнес герцог своим глубоким голосом.

— Я… боюсь, — ответила девушка, — боюсь… того, что рассказал нам отец-редемптионист.

— Я тоже боюсь, за тебя.