– Вот как?

– Поэтому четверть часа назад я его отпустил, – сказал лейтенант. – Мы продержали его целый день, но ничего не добились. Будьте осторожны, Бойд, он снова на свободе. Я бы не хотел, чтобы в этом деле появился еще один труп.

Я повесил трубку, вышел из камбуза и прошел в кают-компанию. Скрещенные мечи поблескивали в свете китайских бумажных фонариков, которые, по мнению Вальдеса, должны были придать вечеру особую торжественность.

Глория сидела на кушетке в шелковом платье стального цвета без рукавов и держала в руке бокал с коктейлем, беседуя с Грэгом Бейли.

Финансист был одет в вечерний костюм и рубашку в мелкую голубую горошину. В другом углу сидел подавленный и неряшливо одетый Эдвард Вулрих Второй и краем уха слушал то, что ему рассказывал Вальдес.

На Мускате Муллинсе была чистая голубая рубашка с открытым воротом и неглаженые хлопчатобумажные брюки. Он устроился на полу, скрестив ноги, рядом стояла наполовину опорожненная бутылка виски. Я подошел к нему.

– Добрый вечер, Мускат, – приветствовал я его. Он смотрел на меня секунды три-четыре и лишь после этого узнал или, может быть, посчитал, что мы уже где-то встречались.

– Добрый вечер! – отозвался он, нервно теребя пальцами свою трубу. – Здесь такая скукотища. Чтобы взбодриться, надо как следует выпить… – И, схватив бутылку с виски, приник к ней губами. Когда он оторвался от бутылки, там уже почти ничего не осталось.

Я подошел к Вальдесу, который все еще разговаривал с Вулрихом:

– Мне кажется, Мускату нужна еще одна бутылка виски.

Вальдес поспешно поднялся.

– Как поживаете, Бойд? – вежливо осведомился Вулрих.

– А вы, Эдди? – ответил я вопросом на вопрос.

– И вы еще спрашиваете? – Он на мгновение закрыл глаза и тяжело вздохнул. – Не знаю, как дальше жить… без Элен.

– На вашем месте я бы взял себя в руки, Эдди, – посоветовал я. – Если вы будете так переживать, вы и суток не протянете.

Я вышел из кают-компании, провожаемый полным ненависти взглядом Бейли, но меня это мало волновало. На палубе я занял свое место у перил, откуда были видны сходни.

Эйприл появилась через полчаса, когда я уже потерял всякую надежду. В длинном бесформенном дождевике она походила на привидение.

– О, это вы, Дэнни! – выдохнула она с явным облегчением. – Я никак не могла разглядеть, кто это там стоит у перил.

– Как вам удалось так быстро сюда добраться? – спросил я язвительно. – Самым коротким путем – через Палм-Бич?

– Я пришла, как только собралась с духом, – ответила она. – Мне страшно, Дэнни. Это очередная сумасшедшая идея. А что будет, если и она не удастся?

– Не беспокойтесь, дорогая, – заверил я ее. – Ничего не случится. Но давайте спустимся вниз, чтобы вас никто не увидел, – вдруг кому-нибудь взбредет в голову подышать свежим воздухом.

Я отвел Эйприл в камбуз, приготовил ей коктейль и запер дверь на ключ, который взял с собой. Вернувшись в кают-компанию, я увидел, что фирменный коктейль Вальдеса оказал свое действие. Глория и Бейли о чем-то оживленно болтали, тесно прижавшись друг к другу. Бейли не составляло никакого труда заглядывать в вырез платья Глории, хотя он делал вид, что у него и в мыслях нет ничего подобного.

Вальдес и Вулрих все еще беседовали, но мне показалось, что владелец галеона поддерживает разговор скорее из вежливости. Мускат сидел все в той же позе на полу. Вторая бутылка тоже была уже почти пуста, а совершенно остекленевший взгляд свидетельствовал о том, что трубач дошел до кондиции.

Я сделал знак Вальдесу, и тот, извинившись перед Вулрихом, подошел ко мне.

– Я подготовил к сегодняшнему вечеру некий сюрприз, – сказал я. – Поэтому не беспокойтесь, если вдруг погаснет свет или случится что-нибудь подобное. Это будет просто шутка – больше ничего.

– Великолепно! – обрадовался он. – Только не тяните долго с вашим сюрпризом, а то Вулрих скоро уже перестанет что-либо соображать.

Когда я опять пришел в камбуз, Эйприл, встревоженная предстоящим испытанием, даже не стала ругать меня за то, что я ее запер. Я схватил телефонную трубку и позвонил Барону.

В трубке послышалось неопределенное: «Да?»

– Луи? – начал я, изменив голос.

– Да. Кто у телефона?

– Это не важно. Вы знаете, что сейчас происходит на испанском галеоне?

– Какое мне до этого дело, черт возьми? – буркнул он. – Послушайте, если вы меня…

– И все-таки это вас тоже касается, – перебил я его. – Они все сейчас там: и дама Ван Равен, и Вулрих, и Грэг Бейли, и эта ищейка Бойд. Они сговорились заложить вас, Луи, и повесить на вас убийство, причем так, что у вас не будет никаких шансов выпутаться. Вам надо немедленно идти на галеон. Немедленно, иначе будет поздно.

Он попытался что-то сказать, но я повесил трубку.

– Что это значит? – удивленно спросила Эйприл. Вместо ответа, я приложил палец к губам и прислушался. Из главной каюты доносились звуки трубы. Мускат играл.

– О’кей, – сказал я ей. – Кажется, время пришло.

Она испуганно посмотрела на меня:

– А что… что мы будем делать, если все сорвется?

– Тогда мы сделаем вид, что внезапно сошли с ума, – успокоил я ее. – Не надо волноваться. На этот раз все должно получиться.

Мы подошли к двери кают-компании, и я, прикрыв собой Эйприл, заглянул туда. Никто не обратил на меня никакого внимания.

Глория и Бейли все еще сидели на кушетке, занятые только собой. Вулрих громко и взволнованно вещал что-то растерявшемуся Вальдесу. А Мускат играл на трубе – одинокий и погруженный в себя, словно принадлежал другому миру.

Проигрыватель я подготовил заранее и велел Вальдесу ничего не ставить без моего разрешения. Теперь оставалось только одно: выключить свет.

Глория нервно хихикнула, когда каюта погрузилась в темноту, освещенная лишь слабым мерцанием китайских фонариков.

Я сделал знак Эйприл, чтобы она сбросила накидку, быстро прошел к проигрывателю, включил его и вновь отступил назад, вытирая тыльной стороной ладони холодный пот со лба.

Через несколько секунд послышались звуки блюза «Тело и душа». Пела Элен Фицрой.

Мускат медленно поднял голову и прислушался к голосу Элен, который, казалось, доносился откуда-то из темноты.

– Элен? – прошептал он.

Он поднялся и замер, пошатываясь, с вытаращенными от страха глазами.

В этот момент дверь кают-компании открылась, и вошла девушка. В сумеречном свете фонариков ее нельзя было хорошо разглядеть: только темные волосы, обрамлявшие ее лицо, и белое шелковое бикини с черными точечками.

– Нет! Нет! – вскричал вдруг Мускат и вытянул руки навстречу девушке, словно защищаясь от нее. – Ты мертва, Элен!.. Ты не имеешь права…