Они целовались у окна, в теплой комнате со свечами и музыкой, и это делало происходящее праздничным. В отличие от Александры, Вадим вполне сознавал, что происходит, что обнимает не Анжелу, а совершенно другую женщину, и поцелуи были другими, и ощущения, и это разжигало его желание идти до конца, чтобы окончательно зачеркнуть прошлое, заменив его новым. Иным.

– Останешься у меня? – прошептал он, на мгновение оторвавшись от ее уст.

В ответ на него глянули ее большие глаза, а потом исчезли – Александра уперлась лбом ему в шею ниже уха, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Как только их губы снова встретились, оба вдруг вздрогнули от неожиданно резкого сдвоенного звука – одновременно на плите засвистел чайник и на этажерке заиграл мобильный.

Они молча посмотрели друг на друга, и Александра бросилась в кухню, а Вадим – к телефону. Через несколько секунд он встревоженно посмотрел на женщину, несколькими репликами ответил на звонок, выключил его и… И вдруг Александра увидела перед собой совсем другого человека. Вадим мгновенно посерьезнел, подтянулся, бросил взгляд на стол, на гостью, подошел к ней вплотную, взял за руку:

– Извини. Мне надо ехать в больницу. Проблема там. У моего пациента неожиданное осложнение после операции, кровотечение. Я должен быть там. Прости…

– Да, конечно, я понимаю. Сейчас я соберусь.

– Нет-нет, ты оставайся, пожалуйста! Куда ты поедешь ночью? Я дам тебе запасные ключи – вдруг я не вернусь к утру. Просто запрешь дверь, уходя, здесь метро недалеко. Оставайся. В спальне в шкафу возьми, что нужно. Извини, что так вышло.

Александра удивленно смотрела на Вадима, потом обвела глазами комнату, еще раз тревожно посмотрела ему в глаза, но он уже был не здесь, мысленно находился возле своего маленького пациента. В следующую секунду он оказался в коридоре, быстро, автоматически оделся, звякнули в руках ключи.

– Хорошо, – сказала она, – беги. Тяжелая у тебя работа. А… а сколько ему лет?

– Еще нет и двух суток. Я вернусь. Когда смогу, – уже на ходу крикнул он.

Машина завелась без проблем, хотя стоило бы ее немного прогреть, но сейчас было не до того. «Дворники» смахнули с лобового стекла белый, пушистый, еще не отяжелевший снежный слой, фары осветили двор, и через минуту колеса оставили первый след на свежем снегу.

Покрутившись по пустым ночным улочкам, Вадим вскоре выехал на проспект Победы и понесся вперед. Проспект, прямой, будто прочерченный от западной окраины города до площади Победы, а дальше переходивший в раздвоенный бульвар Шевченко, который достигает Крещатика, был почти пустым в этот поздний час. Вадим миновал центральный ЗАГС, повернул направо, сделал петлю и помчался по улице Черновола. Он знал, что каждая минута дорога в этой критической ситуации, поэтому не поехал к светофору, где обычно разворачивался, а, посмотрев в зеркала, резко повернул влево, пересекая двойную осевую. Шлагбаум на въезде на территорию больницы был опущен, но дежурный узнал машину и быстро поднял его.

Вадим включил сигнализацию и стремительным шагом вошел в старинный корпус детской кардиологической клиники, оборудованной по последнему слову современной медицины. Снимая на ходу куртку, он направился к лифту. Знал, что так же подняли по тревоге дежурных анестезиолога и реаниматолога, что уже идет борьба за жизнь маленького человека, мальчика, которому он делал операцию вчера сразу после рождения, используя вместо донорской пуповинную кровь, собранную во время родов. Новый метод, который позволял избежать проблем при переливании младенцу крови взрослого донора, хорошо показал себя на практике, хотя, казалось бы, сколько там той крови? Но эти сто граммов составляли примерно треть общего объема крови новорожденного и были резервом, спасительной дозой во время операции, когда применяется так называемый АИК – аппарат искусственного кровообращения.

Но что же могло случиться после удачно проведенной, хоть и сложной, операции? «Что могло случиться?» – то и дело спрашивал себя врач.

Вадим быстро переоделся и отправился в реанимацию. Перед дверью он наткнулся на испуганный взгляд отца прооперированного мальчика. Мать пока ничего не знает, ведь она еще в роддоме, откуда вчера утром привезли сюда новорожденного.

– Ситуация под контролем, оставайтесь здесь, я сообщу вам, как только будут новые данные, – выпалил Вадим на ходу и, не дожидаясь ответа, уверенным шагом прошел в дверь и направился к кроватке, возле которой кипела работа. Пожилой уже реаниматолог, взглянув на результаты анализов пациента, подошел к Вадиму.

– Внезапно ухудшилась кардиограмма в левых отведениях и появилась тенденция к артериальной гипотензии, – коротко пояснил он.

– Состояние стабильное?

– Пока да, нам удалось поднять давление, но это временно – необходимо устранить причину ишемии миокарда.

Возле ребенка колдовал Андрей, опытный кардиолог, он обследовал маленькое сердечко с помощью ультразвукового аппарата. Светлое пятно монитора отражалось в стеклах его очков, в напряженном взгляде читалось спокойствие и понимание ситуации.

– Привет, Вадим, – сказал он, не отрывая взгляда от изображения на экране. – Похоже, это тромб сдавливает левую коронарную артерию – от этого все проблемы.

– Берите пациента в операционную! – отдал команду Вадим. Выражение его лица изменилось – есть точный диагноз, и сразу все становится на свои места. Мысленно он уже спланировал операцию, и оставалось только действовать. – Операционная сестра на месте?

– Да, операционная уже готова, – отозвался реаниматолог.

– Тогда не медлите.

– Нам нужно десять минут до начала операции.

– Хорошо, я буду в операционной.

Теперь самое время вспомнить все нюансы вчерашней операции. Вадим, идя по коридору к операционной, невольно остановился у окна. Снаружи поднялась настоящая метель, и на мгновение мысленно он вернулся туда, где было уютно и так хорошо еще полчаса назад… Но отражение в ночном окне человека в зеленом хирургическом костюме сразу вернуло Вадима к реальности. Каждая потерянная минута – это увеличение риска для жизни его маленького пациента.

Маска. Хирургическая шапочка.

Стерильная одежда. Перчатки.

Специальные очки с увеличением. Налобный осветитель.

И тебя уже не узнают даже близкие знакомые.

Ты – робот, запрограммированный на быструю, четкую, последовательную и технически безупречную работу; никаких эмоций и посторонних мыслей, весь внешний мир с его проблемами и политическими играми кажется сейчас ничтожным и временно исчезает. Все внимание сосредоточено на этом маленьком человеке, который еще даже не имеет собственного имени, только отчество, и не осознает, сколько людей отдают свои силы и знания для спасения его жизни.

Все готово, операционная сестра профессионально-деловито делает последние приготовления, раскладывает хирургические инструменты. Привычные звуки кардиомонитора отбивают ритм сокращений сердца, чуть слышно шумит аппарат для наркоза – все как всегда. А на дворе глубокая ночь и падает снег.