Молчаливой и оттого более грозной. Первым, пощипывая изрядно заплешивевшую бороду, шагал Медвежий сын. И верно: кому первым, если не вождю? Следом мужики, безоружные, но суровые. И последними, суетясь сильнее прочих, женщины. Одну то и дело дергали за рукава – старуха норовила поднять крик.

Господину и его жене селяне не удивились. Еще с вечера отправили мальчишку проверить, куда задевались дорогие гости. Найти нашли, но тревожить не посмели. Все-таки отец рода! Может, если повезет, таки благословит одну из девок сыном? Йага приложила ладонь ко лбу козырьком, но тоже не нашла, от чего тревожиться, и вернулась к своему занятию. Рьян же вышел навстречу. Так, на всякий случай. Пусть ведьма пока наполнит свой бурдюк.

– Доброго утречка, господине! Хорошо ли спалось? Отчего не изволил под крышей остаться? – Сын Медведя поклонился, но старуха пихнула его локтем в бок, и мужик поспешно выпрямился. – Ты не думай, господине, что пытаем тебя! Просто спросить хотели… – Новый тычок заставил быстрее перейти к сути. – Тут вчерась дельце случилось…

– Ну?

Рьян с наслаждением потянулся, рубашка задралась, открывая живот, разрисованный чужеземными письменами. Что там еще придумали эти деревенщины? Помолиться прародителю с ними вместе? Лично перемешать поставленную брагу? Пересчитать пчел в ульях?

– Не изволь гневаться, господине…

Мужик робел, и старуха, бранящаяся вполголоса, не выдержала. Выскочила вперед и заголосила:

– Женка твоя что удумала! Где ж это видано?! Жили, как предки завещали, горя не знали! Вся скверна от пришлецов, впустили себе на беду!

Рьян ждал, чтобы сумасшедшую бабку снова кто-нибудь заткнул, но селяне теснее становились подле нее, вокруг вождя же народу оставалось все меньше. И старухе никто не перечил. Чутье подсказало, что сапоги стоит надеть сразу.

– Так, – он лениво нагнулся за обувкой, – а по делу что?

– А вот что! – Старуха топнула ногой, заслужив всеобщее одобрение. – Женка твоя что вчерась учудила! Знаешь небось?

Рьян не сомневался, что Йага могла натворить такого, от чего потом не отмоешься. И, хоть не догадывался, что именно, невозмутимо кивнул:

– Мне все известно. Я ж как-никак отец рода!

– А коли известно, так скажи, господине, отчего дитю, которое она лечила чужим ведовством, сегодня хуже стало? Сглазила, как есть сглазила! Заразила заречной скверной и не пыталась того скрыть! Сама сказала! Ну? – Бабка подтянула к себе девчушку со спеленутым ребенком в охапке. – Повтори!

Девчушка чуть не плакала, но подчинилась.

– Матушка сказала… Коли я немедля не усну, дитя снова сляжет… И сын… Сын… Вы поглядите!

Не сказать, что дитя выглядело плохо. Малыш крепко спал, засунув в рот деревянный пестик от ступки, но кожа его покрылась мелкой красной сыпью.

– О, потная мошка!

Йага подоспела вовремя или, если уж честно, совсем некстати. Ее сыпь не напугала нисколько, зато медувинчан название неведомой им болячки привело в ужас. Осела наземь напуганная мать, не зная, то ли отбросить от себя заразное дите, то ли крепче прижать к груди. Завизжала, впившись ногтями в щеки, бабка. Даже вождь, и тот предпочел отступить в сторону от ребенка.

– Мы вот что решили… – Сын Медведя затравленно глянул на бабку, но та кивнула: продолжай, мол. – Ты, господине, справедлив и велик. Но вот женка тебя обманула. Скверной она заражена и малого тоже заразила. Ты ее нам отдай, на том и сойдемся.

Рьян упер руки в боки.

– Отдай! Вот так сразу? А если она мне самому по нраву?

Йага хихикнула, пока еще не понимая, во что их втянула.

– А я ж говорила, поспать тебе надо. Коли мать отдохнувшая, так и дитенку легче, – пошутила она.

Старуха вцепилась в вождя.

– Вот! Вот! Сама созналась! В реку ее, сторожу! Авось он защитит нас от скверны, как всегда защищал!

Лесовка доброжелательно улыбнулась:

– В реку? За обычную потницу-то? Да она к вечеру сама пройдет на свежем воздухе! В Черноборе ее и за болезнь не считают!

Если и можно было окончательно убедить селян в своей виновности, ведьма то сделала. Вождь попытался схватить Йагу за руку, но Рьян, не задумываясь, хорошенько его по той руке ударил. И по всему было видать, что Медвежий сын после эдакой чести до весны ее мыть не будет.

– Уважь детей своих, господине. Эту мы потопим от греха подальше, а тебе взамен другую женку дадим. У нас гляди какие! Еще и краше! Выбирай любую!

Рьян искривил бровь: девки-то и правда принарядились для встречи. Неужто в самом деле на что-то надеялись? Он проглотил ком в горле, изобразил усилие мысли и сказал:

– Вот что, вождь. Мне, вашему прародителю, – неловко кашлянул, – все дети одинаково любы. Но вы не по нраву. Велел я женке вас испытать, а вы то испытание провалили. Теперь не желаю в Медуницах оставаться, а в следующий раз явлюсь еще очень-очень не скоро.

Вдохновенно врать у северянина никогда не получалось, но тут он расстарался. Обнял Йагу за плечи и величаво пошел сквозь толпу. И когда уже решил, что боги миловали, проклятая бабка заголосила:

– Держи-и-и-и!

– Прости, господине. – Медвежий сын достал спрятанную под рубашкой веревку. – Как нам тебя отпустить? Коли по своей воле оставаться не хочешь, так придется…

Дожидаться, что там им придется, Рьян не стал. Порадовался, что обувку натянуть успел, покрепче перехватил ведьму и как побежит! Йага споткнулась от неожиданности, пришлось грубо вздернуть ее с земли и нестись дальше.

– Вот тебе и прародитель! Вот тебе и дорогой гость! – на бегу ругался Рьян.

Они мчали легко и привычно, перескакивая ямы и обгоняя рассветное солнце. Но селяне не отставали. Божество явилось в Медуницы! Как с ним расстаться? Если понадобится, так и силой удержать можно… И, ясное дело, на всякий случай не помешает уволочь подальше плот, на котором то божество прибыло. Рьян понял, что суденышко пропало, только когда по колено очутился в воде.

– Господине, не дури! – издалека крикнул вождь. – Оставляй женку и возвращайся к нам! Речной страж все одно вас не выпустит!

Одно радовало: медувинчане тоже не решались соваться в реку, пока солнце не взойдет достаточно высоко, чтобы спугнуть рыбину. Рьян прикинул количество разгневанных деревенщин, размеры речного стража… и предпочел последнее.

– Переплывешь? – коротко спросил он у Йаги.

– Проверим, – деловито кивнула та.

Вождь кричал что-то еще, спускался к реке и снова взбирался вверх по берегу, не решаясь нарушить древний запрет. А Рьян взял в зубы бурдюк с драгоценной росой и поплыл. Ведьма плыла хуже, но старательно широко загребала: ей в Медуницах тоже не слишком понравилось.

Течение сносило их в сторону, и казалось, что другой берег никак не приблизится. От ледяной черной воды невыносимо ломило кости,