Она вытряхнула из пузырька две пилюли и заставила его, несмотря на недовольную гримасу, проглотить их, уложила на диване и накрыла покрывалом. Кот, раздраженно подергивая хвостом, перебрался на свое обычное место на подлокотнике.

— Ешь, — распорядился Эйдан. — И не спи.

— Поняла.

Лисса проследила за тем, как он погрузился в сон, а потом еще долго присматривалась к его чертам. Затем она сделала себе сэндвич, уселась за обеденный стол с книжкой о снах и перевоплощении…

И стала размышлять о любви с первого взгляда.

* * *

Жжение.

Это было первое ощущение Эйдана, едва он осознал себя. Обжигающий ветер обдувал его, опаляя кожу, высушивая ноздри, заставляя трескаться губы. Воздух был зловонен, он смердел смертью и отчаянием.

Открыв глаза, он обнаружил себя напротив Врат привязанным к столбу со скрученными позади руками. Из проема в огромном, неисчислимом множестве изливались Кошмары, а вокруг него звучали сотни голосов, гневно обвинявших его в прегрешениях, о которых он ничего не помнил. Он был один, не считая стройной златовласой фигуры, потянувшейся к двери.

Нет!

Эйдан проснулся, дернувшись так резко, что напугал кота. Сердце бешено колотилось, и потребовалось время, чтобы он смог понять, где находится. Пробежав руками по волосам, он почувствовал, что они взмокли, а кожа у него липкая от пота.

Кошмары.

Подонки. Теперь он не был защищен от них. Они глубоко внедрились в его сознание, ища его страхи и питаясь ими. Он ощущал одновременно и крайнее напряжение, и изнеможение.

До сих пор он никогда не встречался с врагами, не будучи готов дать отпор, и теперь чувствовал себя уязвимым. Несчастным.

Ища единственное доступное ему сейчас утешение, Эйдан повернул голову на приглушенный звук телевизора и увидел рядом с собой сидевшую на полу Лиссу. Было темно, занавески задернуты, светился, мерцая, лишь экран да находившийся в столовой аквариум. Он потянулся к ней, запуская пальцы в распущенные золотистые волосы, которые так любил. От его прикосновения она покачнулась и начала падать…

Паника, которую ему только что удалось развеять, накатила с новой силой, и у него едва не разорвалось сердце. Вскочив с дивана, он успел подхватить ее бесчувственное тело.

— Лисса! — Он яростно затряс ее. — Черт побери! Я же сказал тебе — не засыпай!

Веки ее затрепетали, но подсознание уже намертво подключилось к Сумеркам.

Из его горла вырвался отчаянный, нечеловеческий вопль. Его кошмар не закончился.

Он только начинался.

Когда острые осколки вонзились в ее плоть, Лисса задергалась от боли и ее подсознание вырвалось из-под власти рвавших его на части механического стука и шепота. Она взахлеб втянула в себя воздух, заполняя опустошенные легкие, и открыла рот, чтобы закричать. Но что-то тут же закрыло его, усугубив ее страх.

Силясь отдышаться и отчаянно желая как-то избавиться от колющей боли, она впилась ногтями в удерживавшие ее сильные руки и набрала воздуха через нос. Ощутив при этом запах, заставивший ее глаза распахнуться…

…и встретиться с потемневшими от беспокойства синими очами.

В панике она прижалась к влажному крепкому телу, глотнув того воздуха, который выдыхал Эйдан, заглушивший рвавшийся из нее крик жарким поцелуем.

Зрение прояснилось, и она узнала окружающую обстановку — плитку, устилавшую пол ее ванной, ледяные брызги, обдававшие ее откуда-то сзади, и полностью одетую фигуру, плотно прижимавшую ее к себе.

Перестав дергаться, она обвисла на нем, чувствуя после пережитого ужаса огромное облегчение оттого, что оказалась в надежных объятиях.

Он прервал поцелуй и сделал резкий вдох, однако продолжал прижимать ее к себе так, что между ними даже не проскальзывала вода. Грудь его была теплой, составляя резкий контраст со стекавшим по ее спине ледяным потоком.

— Х-х-холодно, — пожаловалась Лисса, обнимая его за плечи. Повернувшись, он отвел от нее струю, и лишь стиснутые зубы указали на то, что это далось ему нелегко. Лисса попыталась отступить, освободить руки, чтобы изменить температуру воды, но он держал ее крепко. — Д-дай мне сд-д-д-делать п-п-потеп-п-лее.

Он выполнил ее просьбу не сразу, как будто ему не хотелось выпускать ее из объятий. Потянувшись, Лисса повернула ручку, и вода стала нагреваться. Вокруг них заклубился пар. Она снова подняла глаза и увидела его хмурый взгляд и сердито сжатые губы.

— Я же говорил, чтобы ты не спала, — процедил он.

— Я и не собиралась.

Ее руки обвились вокруг его талии в тщетной попытке согреться, и Эйдан отреагировал на это движение, ухватившись за край ее рубашки и потянув вверх. Наверное, не выгляди он так грозно, она оказала бы сопротивление подобной дерзости. А может быть, и нет.

— Ты меня так напугала, что всю дурь разом вышибло, — пробормотал он, полностью сосредоточившись на раздевании.

Она двигалась с ним вместе, повинуясь его молчаливым приказам, так как по его сосредоточенности понимала, что этот человек, как никто другой, привык и умеет нести на себе тяжкое бремя ответственности. Хотя мокрая одежда и липла к коже, он раздел ее практически мгновенно. Специалист. Абсолютная уверенность в том, что раздевать женщин ему приходилось часто, лишь усилила ее интерес.

— Ну так вот, — угрюмо начал он. — Как я уже говорил, дурь из меня с перепугу вышибло, и… Хм. — Он прижал ее к себе так крепко, что она охнула, но тут же расслабилась, доверяя себя его надежной силе. — Короче, не бойся, — грубовато заверил он. — Я о тебе позабочусь.

Она чуть не расплакалась. В отличие от многих других в ее жизни, без конца говоривших, что ей следует делать, чтобы чувствовать себя лучше, — ходить к врачу, принимать препараты, употреблять здоровую пищу, — Эйдан полностью снимал с нее это бремя, которое она передала ему с радостью.

— У меня кошмар был хуже некуда, — призналась она. — Какой-то дикий стук, лязг металла, скрежет, треск и вдобавок еще жутчайший вой.

— Ты не должна медленно погружаться в сон, — сказал он и слегка встряхнул ее, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Ты должна проваливаться в сон, причем очень быстро.

Откинув назад голову, она заметила в его взгляде муку и поразилась тому, что он и впрямь переживает за нее.

— Ты и сам меня пугаешь.

— Нет, — покачал головой Эйдан. — Ты веришь мне. Ты нуждаешься во мне.

— Вот это и пугает.

С ним она чувствовала себя в безопасности, страх не оказывал на нее воздействия, когда она находилась в его объятиях. Но это чувство зависимости от чего-то столь нового само по себе было пугающим. И можно ли вообще верить тому, что абсолютно непонятно?