И когда Брендон уже шел обратно по коридору, Стивен, провожая его взглядом, подумал, что за то недолгое время, пока они не виделись, он успел так свыкнуться с мыслью о скорой и неминуемой смерти, что ему и вправду было все равно… И тогда он спросил себя: «А хочу ли я, чтобы Брендону удались его хлопоты?» — и тут же услышал свой одними губами произнесенный ответ: «Да, хочу!» От этого ему сразу стало как-то спокойнее, потому что он хорошо знал: чем чистосердечнее ответ, тем вероятнее, что так все и случится…

…О’Брайан сидел, утонув в кресле, и ждал, когда, наконец, нарочито долго роющийся в бумагах на своем столе председатель Комиссии по помилованию объявит ему решение. Время от времени на Брендона наваливалась тяжелая усталость, а перед глазами начинали искриться маленькие звездочки.

«Только в обморок бы не упасть», — думал он.

Наконец председатель поднял голову и заговорил:

— Мистер О’Брайан, я внимательно изучил представленное для пересмотра дело — а фактически два дела, — а также вашу апелляцию… — В его голосе послышалась отстраненность и даже брезгливость.

«Кажется, он считает, что, выполняя свои обязанности, делает большое одолжение окружающим», — подумал Брендон.

— Так вот… я могу сказать следующее. Этот человек уже был судим ранее. Убийство, за которое его приговорили, было совершено с особой жестокостью, и еще… он надругался над трупом!

— Этого не было! Я же сразу доказал, что этого не было! — вскричал Брендон. «Господи, и это называется „внимательно изучил дело“?!»

— Я считаю, — продолжал председатель, недовольный тем, что его перебили, — что осужденный социально опасен, и не вижу необходимости в смягчении наказания.

— Мистер Джефферсон, я же не говорю о том, чтобы снять с Кларка обвинение. Но учитывая все обстоятельства, можно хотя бы сохранить ему жизнь… то есть заменить казнь на пожизненное заключение.

— Эта мера недостаточна и не соответствует тяжести совершенного преступления, она не исправит его преступных наклонностей.

— Господин председатель, я должен заявить, что при всей тяжести своей вины Стивен Кларк — честный и глубоко порядочный человек. Я успел убедиться в этом! — четко произнес Брендон, прекрасно понимая, что с такими аргументами ему сквозь эту стену не пробиться. — Я требую, чтобы Комиссия приняла во внимание мое заявление!

— Однако, оказавшись на свободе, этот ваш «глубоко порядочный человек» тут же натворил еще кучу дел.

«А что еще остается делать тому, кто, не имея статуса свободного человека, оказывается вдруг на свободе? Любые его действия можно расценить как противоправные. Он просто вынужден их совершать».

Брендон тяжело вздохнул:

— Мы все делаем страшную ошибку, убивая Кларка!

— Его казнят, а не убивают. Не надо смешивать эти понятия! Осужденный признал себя виновным в убийстве, а вы хотите доказать нам, что он — Иисус Христос?

— Я только хочу напомнить вам, что Кларк уже претерпел всю процедуру смертной казни. Но никто не может быть наказан дважды за одно и то же преступление! Это противоречит конституции!

— Никаких противоречий здесь нет: фактически та смертная казнь не была доведена до конца — можно считать, что Кларк просто получил тогда отсрочку. — Председатель поднялся из-за стола, всем видом давая понять, что его ждет еще масса неотложных дел.

— Это бесчеловечно! Нельзя же во второй раз подвергать его таким страданиям! — Брендон нервно дернул ворот рубашки.

— Цель смертной казни — не причинить максимум страданий — а только в этом случае можно было бы говорить, что он понес наказание, — а лишить жизни, — методичным голосом произнес председатель. — Делается это абсолютно безболезненно, поэтому на самом деле ни о каких страданиях речь идти не может. Почему я должен объяснять вам эти очевидные вещи, которые вы и так обязаны знать?

Брендон молчал.

«Ожидание казни, приготовления к ней, последнее прощание… — какие это страдания? Они ровным счетом ничего не значат! По его логике, через все это проходит уже не живой человек, а ходячий труп. Засунуть бы сейчас твою умную холеную башку в петлю и посмотреть, как ты тогда запоешь!» — зло подумал Брендон, продолжая сидеть напротив стоящего перед ним председателя. Тот смотрел выжидающе.

«Ну что ж… другого выхода нет!» — Брендон помедлил секунду…

— Дело еще в том, мистер Джефферсон, что мне стали известны новые обстоятельства убийства Шейлы Боноски, — бросил он свой последний «убойный» козырь. — Я убежден, что, если бы у меня было достаточно времени, я смог бы доказать невиновность моего клиента.

Председатель нахмурил брови, крайнее удивление на его лице смешалось с крайним неудовольствием:

— В вашей апелляции нет ни слова об этом…

— К сожалению, я получил эти факты только сегодня.

Председатель неодобрительно покачал головой:

— Вам следовало бы именно с этого начать, а не разводить тут демагогию на полчаса! Изложите ваши соображения письменно. Но учтите: у меня должны быть очень веские основания, чтобы собирать Комиссию. Когда до назначенной казни остается менее двадцати четырех часов, это возможно лишь в исключительных случаях.

Брендон откинулся в кресле и закрыл глаза: «Стив мне этого ни за что не простит…»

— Мистер О’Брайан, — немного смягчился председатель, — вы можете, конечно, обратиться еще лично к губернатору штата, он прилетает сегодня вечером. Но прошу вас учесть, что в вопросах помилования губернатор руководствуется исключительно нашими рекомендациями. Мне кажется, вы только зря потратите время. И потом… — взгляд мистера Джефферсона стал вдруг непривычно дружелюбным, — еще не до конца ясна ваша роль во всем этом… Вас, видимо, тоже вскоре ждет разбирательство. Короче, мистер О’Брайан… я не советовал бы вам… Поймите меня правильно.

Брендон медленно поднял на председателя глаза — ужасно хотелось врезать ему, но не было сил даже встать.

…Ни на следующий день, ни утром того дня, на который была назначена казнь, Брендон в тюрьму не пришел. Последние часы потекли как резиновые. Стив заметил, что зубы у него начали постукивать друг о друга. «Что еще такое?!» — изумился он.

Приготовления к казни шли своим чередом. Хотя это ничего не означало — об отсрочке могли объявить в самый последний момент. Но в десять часов за ним пришли со словами, что уже пора… Стив сел, попросил закурить. Надзиратель кивнул и, достав из кармана пачку, протянул ее осужденному, услужливо поднес зажигалку.

«Значит, Брендону не удалось… Странно… А я был почти уверен…» — Стив сидел посреди камеры, медленно пускал дым и смотрел прямо перед собой. Тюремщики стояли рядом, не выказывая нетерпения. «Вот оно как получилось… Тот, кто сказал, что двум смертям не бывать, вряд ли мог такое предположить. И во второй раз, оказывается, намного тоскливее… хотя… пора бы уже и привыкнуть!» — Он быстро затушил сигарету, не докурив ее и до половины, и тут же поднялся.