Но несколько вещей не сходились. Почему дроны не открыли огонь? Если Юноне можно верить, в момент похищения улицы были пусты. Это значило лишь одно: полиция как-то с этим связана.

Несмотря на жуткие обстоятельства, я ощущал крылья за спиной. Теперь Аноре придётся со мной считаться. У него нет другого выбора. Во время поездки я зашёл в новостную ленту проверить, нет ли чего-нибудь по теме. Но ни одного слова написано не было.

К тому же, трое суток прошло. Валер Сафи до сих пор не заявил о пропаже дочери. Не похоже на заботливого папашу.

На площади перед Департаментом было тише обычного. Я быстро проскочил сквозь толпу и зашёл в здание. Стремительно поднялся в кабинет, где меня уже ждал Макс. Напарник выглядел совсем невесёлым. Прежде чем я начал говорить, он холодно сказал:

– Филипп, я знаю, что ты сейчас скажешь.

Я притормозил, поправил очки и слегка прищурился.

– И что же тебя тревожит?

– Ты заигрался. Ещё немного, и мы пойдём на дно оба.

– Я тебе даже не рассказал о своих планах.

– Мне это и не нужно, – пожал плечами Макс. – Ты собираешься ковыряться в исчезновении Агаты Сафи. Но нам поручали не это.

Я поджал губы, сел за своё рабочее место, чуть ослабил галстук и снял очки. Затем, потирая переносицу, спросил:

– Хочешь сказать, тебя не тревожит происходящее?

– Ещё как тревожит! – горячо ответил Макс, подавшись вперёд. – Но у меня семья, которую нужно кормить. Я просто хочу делать свою работу, не нарываясь на неприятности.

– Это возможности! Подумай сам: какого чёрта со дня пропажи Агаты Сафи молчит её отец? Не значит ли это, что он замешан? А как насчёт дронов? Где они были, когда в самом сердце Джаро похищали ребёнка?

Напарник шикнул на меня и нахмурился.

– Попридержи коней, Фил. С чего ты взял, что заявления от Валера не было? Если ты лично не видел бумагу, это ещё ничего не значит. А СМИ молчат только по одной причине: они не пронюхали. И к лучшему! Ты сам знаешь, что творится у Департамента.

Внутри разгорался недобрый огонь, который обычно в таких случаях сжигал всё на своём пути. Мне захотелось от души зарядить Максу в морду. Или, хотя бы, взять за ворот его идеально выглаженной белой рубашки и хорошенько потрясти.

– Если ты собираешься копать дальше, на меня не рассчитывай.

Я крутанулся на кресле и тупо уставился в окно на соседнее серое здание.

– То есть, ты хочешь себе другого напарника?

Макс тяжело вздохнул.

– Мы классно сработались, Филипп. Ты отличный друг. Я точно знаю, что могу на тебя положиться. Мы не раз прикрывали друг друга, – судя по звуку, Макс встал и направился к двери. – Но тебя заносит на поворотах. И когда это происходит, страдаем мы оба.

Я повернулся и посмотрел вслед Максу. У самой двери он обернулся и, потупив взгляд, сказал:

– Аноре попросил передать, чтобы ты к нему зашёл.

Я с горечью усмехнулся.

– Ну, теперь всё понятно. Это он тебе что-то наплёл?

Напарник поднял ладонь, делая останавливающий жест и холодно ответил:

– Я не собираюсь с тобой ругаться, Фил. Остынь, подумай. И сходи к Вуду. Многое встанет на свои места.

Когда дверь закрылась, в голове возникли все возможные ругательства. От чувства окрылённости не осталось и следа. Я ударил ладонью по столу, отчего рука сразу же разболелась. Но это совсем не приглушило чувства злости, а, напротив, распалило его. Я ненавидел весь мир в тот момент. Макса за мягкий характер. Аноре – за жёсткий. А себя – за наивность. Потому что самое глупое, что я мог сделать, – это понадеяться, что Вуд даст мне расследовать это дело.

Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, закрыл глаза и постарался успокоиться. Идти к начальнику на взводе – идея хуже, чем вломиться в банк с пушками наперевес.

И я пошёл на последний этаж. Аноре, как и всегда, сидел с абсолютно невозмутимым видом.

– О, Гарьер, проходите. Я думал, вы будете позже.

Захотелось ядовито рассмеяться от внезапно нахлынувшего на Вуда приступа вежливости. Я сдержался. Лишь поправил очки и спросил:

– Могу я присесть?

– Разумеется, – кивнул Аноре.

Повисла тишина. Начальник вытащил небольшую клавиатурку, нажал несколько кнопок, и над столом появился голографический экран. Ещё несколько нажатий, и включилась запись с патрулирующего коптера. На ней была улица, о которой говорила Юнона. Недалеко от площади Глобализма. Кафе «Корица».

Я бросил на Аноре удивлённый взгляд. Он самодовольно ухмыльнулся и сказал:

– Макс мне рассказал, где ты был. И то, что ты узнал. Но я должен тебя разочаровать.

Аноре поднялся, взял что-то со стола, а затем подошёл и бросил возле моих ладоней.

– Что это? – хмуро спросил я.

– Посмотри сам.

Вежливость улетучилась. Аноре оседлал любимого конька, и сейчас будет доказывать собственное превосходство. На меня будто кто-то вылил ведро грязи. Впервые Макс обсуждал дела с Аноре, не предупредив меня.

Я взял в руки фотографию, которая лежала сверху. На ней было изображено чьё-то сильно обгоревшее жилище. Покорёженный диван, стены в копоти, которые, судя по уцелевшим пятнам, когда-то были серыми. Если кто-то и был в момент пожара в квартире, он точно не жилец.

На втором снимке изображались оплавившиеся пакеты со странным жёлтым месивом.

– Карамель?.. – тихо выпалил я.

– Именно она. Двадцать восемь килограммов.

Третья фотография была самой страшной из всех. На ней запечатлели изуродованный труп, который сложно поддавался идентификации. Он был абсолютно деформирован.

– Что это? – недоумённо спросил я.

– А сам как думаешь?

Аноре вернулся к своему рабочему месту, нажал на кнопку, и на голограмме заиграло видео.

– Это запись патрулирующего дрона от семнадцатого февраля.

Я внимательно смотрел и ничего не понимал. Всё как обычно, много людей, снегоходов. И ни следа похищения.

– Что всё это значит? – не выдержал я.

Аноре Вуд вдруг убрал лёгкую ухмылку с лица, выключил запись и серьёзно сказал:

– То, что многоуважаемая Мисс Сафи нам лжёт. Агату похитила Юнона. Под воздействием наркотических веществ она забрала сестру, привезла к себе и накачала наркотиками девочку. А затем подожгла квартиру, угнала снегоход и разбилась.

Меня словно засунули головой в сугроб. Я обмяк в кресле, стараясь переварить услышанное. Даже для полицейского такая информация была слишком жестокой.

– Валер Сафи в курсе?..

– Конечно. Он узнал в первый же день, – Аноре провёл рукой по волосам и изобразил сочувствие: – бедный отец. Не представляю, каково ему.