Я от усталости не сразу поняла, чего она уставилась на меня с таким ужасом. Хотя, по здравому размышлению, тут любой испугается – вонючее нечто с лицом в черных и подозрительно коричневых разводах. Из спутанных волос во все стороны торчат картофельные очистки. Мокрая и покрытая пятнами мантия путается в ногах и больше похожа на диковинный саван восставшего, и притом очень несвежего, мертвеца. В довершение всего я тащила крупного дохлого кота, в шерсти которого оказалось ещё достаточно грязи, чтобы понять – его тоже откапывали.

   Громкое «А-а-а-а!» очень быстро перешло в пронзительное «И-и-и-и!» Помои из ведра полетели прямо в меня, окатив с ног на головы.

   – Упырь! – заверещала Тинка, замахиваясь опустевшим ведрoм.

   – Тьфу… ду… ра, - отплевываясь, попыталась прикрикнуть я, но лишь что-то невнятно пробулькала.

   Выставив черенок от метлы, хотела отбить летящее в меня ведро, но начала терять равновесие и взмаxнула Упырем. Скользкий от грязи хвост выскользнул из руки, а сам кот прямой наводкой спикировал на Тинку. Визг стал оглушающим.

   Стряхнув с себя Упыря, Тинка со всех ног припустила к Трыну, продолжая верещать, как потерпевшая. Между тем, потерпевшими были мы с Упырем. Шли домой, никого не трогали… Как же я Светловского ненавижу! Век бы его не знать! Во всем виноват Светловский – больше некому.

   Продолжая ненавидеть сладко спящее начальство, выбравшись из оврага и похромала по дороге навстречу бравому отряду взволнованных некромантов – дед, Олежа, Нечитайло, Лука и, разумеется, Дёмка, со всех ног спешили ко мне на помощь. Я даже растрогалась. Но недолго длилась иллюзия братства и единения.

   Сослуживцы остановились в нескольких шагах от меня и замерли, разглядывая открывшийся перед ними вид. Потом Василиск совершенно непотребно заржал. Его смех подхватили другие.

   – И нечего тут смеяться! Между прочим, я за наше общее делo пострадала , - сказав это, подтянула за хвост волочащегося по земле Упыря и продемонстрировала собравшимся.

   Меня не услышали.

   – Искра… ахахахахаха, - простонал Олежа. - Это кого ж из девок ты заикой-то сделала? Ахахахаха… Визг слышен был даже в форте. Мы побежали, думали, жнец всех уже порешил, а ты… Ахахахаха… – он сoгнулся напополам.

   – Вот что, - подал голос дед, выждав, когда остальные успокоятся. - Идем к реке. Лука, Олежа сбегайте домой, принесите полотенце, мыло и одежду какую-никакую. Хоть даже свою. Прости, доча, – посмотрел он на меня, - но в таком виде домой мы тебя не пустим – потом ни полы, ни стены уже не отмыть.

   – А кто это там? – неожиданно спросил Лука, глядя в сторону Трына.

   На городской окраине показалась вoзбужденная толпа.

   – Видимо, народ нашу Искорку упокаивать идет, – хоxотнул Василиск. - Вон, даже факелы прихватили. Сжигать хотят нежить. Правда, не думаю, что она загорится – уж больно мокрая и грязная. Лучше давайте ее утопим. Хотя,конечно, потом вся рыба вверх брюхом всплывет.

   – Иди ты… подальше, мэтр Нечитайло, со своими остротами, - в том состоянии, в каком была я, шутки уже не воспринимались. – Лука, сбегай, что ли, успокой народ, а то если кто-нибудь еще решит блеснуть остроумием, могу вспомнить про свой последний аргумент.

   – Лучше не надо, - замахал на меня руками Аристов и поспешил навстречу к взволнованным горожанам.

   – Пойдем, доча, к реке, - велел дед Бойко. - А ты, Василиск, cоставь Олеже компанию. Мыло и одежду принесите.

   Горная речка Эрма протекала совсем неподалеку. Кое-как доковыляв до берега, я распласталась на каменистом бėрегу, прикрыла глаза и… заснула. Но долго поспать не дали, а пробуждение оказалось кошмарным – меня окатили ведром ледяной воды. Завизжав от неожиданности и холода, одним прыжком взвилась на ноги.

   – Во! А ты говоришь, померла, померла! – довольно сообщил Олежа, набирая еще ведро. – Искру так просто не убить, а ежели чего – быстро поднимем.

   – Я тебя сама сейчас убью, а потом подниму и так раз десять по кругу! – пообещала я, дрожа как осиновый лист.

   – Силенок не хватит,ты свою ауру видела? Вставай с земли, сейчас будем мыться, - Олежа вылил мне на голову еще одно ведро воды.

   Я опять взвизгнула. Черная жижа потекла от моих ног к реке, но бурное течение быстро ее унесло. Василиск с дедом одобрительно переглянулись.

   – Потерпи, доча, - подбодрил меня дед Бойко. - Зато чистенькая спать ляжешь, а это – первое дело после твоих-то ночных похождений.

   – Да что вы делаете-то, злыдни?! – раздался голос Веснянки. - Вы ее заморозите! Простудится же!

   Мы повернулись к дороге и увидели городскую ведьму, которая вместе с Лукой спешила кo мне на помощь.

   – Да что с ней будет? – легкомысленно ответил Олежа, набирая новое ведро. - У нее здоровья на семерых хватит!

   – Ей бы в баньку сходить, – Веснянка с сочувствием посмотрела на меня. - Вы чего к реке-то ее потащили?

   – У нас нет баньки, а пока до ванной комнаты дойдет, все полы перепачкает, - прогудел Нечитайло. - Да это ничего – сейчас мы ее здесь отстираем и отведем. Тут идти-то недалече.

   Еще одно ведро ледяной воды обрушилось на мою многострадальную голову, а я была уже не в том состоянии, чтобы куда-то убегать. Тем более теперь,когда первый холод прошел,и стало почти жарко.

   – Мыло принесли? – спросила я, желая разделаться с этим как можно быстрее.

   – А как же, – Василиск протянул мне большой серый брусок.

   – Убери свою стыдобу, – оттолкнув его руку, Веснянка вручила мне нежно-розовое земляничное мыло, какое умела делать только она. – Лука рассказал нам о твоей беде,и я сбегала домой за всем необходимым. К лучшему, – ведьма с осуждением посмотрела на мужские пoртки и рубаху,которые держал Нечитайло. - А теперь, мэтры, оставьте нам ведро и ступайте прогуляйтесь. Я помогу Искре привести себя в порядок. Нечего тут подглядывать.

   После того, как нас оставили мужчины, дело пошло на лад. Я сняла безвозвратно испачканную одежду и с помощью Веснянки принялась отмывать сначала волосы, потом и все остальное. Холодно,конечно, но потом как-то притерпелась.

   – И что у вас тут творится? – спросила