В этом же, 1931, году у Павла Петровича Азбелева и его жены Татьяны Ивановны (урожд. Рыталовой) уже двое детей: трехлетний сын Петр (будущий историк и этнограф) и новорожденная девочка — Татьяна.

П.П. Азбелев свое время делил между семьей, службой в ЦНИГРИ, поэтическим творчеством и участием в возглавляемом М.Д. Бронниковым кружке «Бодлеровская академия». Раз в две недели, обычно по вторникам, он проводил вечер на Васильевском, дома у Михаила Дмитриевича Бронникова.

20 марта 1932 года был арестован.

Последующие допросы вел следователь А. Федоров.

Из протокола допроса от 30 марта

Антисоветский литературный кружок «Бодлеровская академия» организовался только в 1928 г. В кружок входили Бронников, Ласкеев, Рейслер и я — Азбелев. Собрания кружка протекали все время регулярно — один раз в две недели по вторникам. Собирались постоянно на квартире у Бронникова, который знал заранее о днях наших встреч и устраивал наши собрания изолированно от присутствия его знакомых и родных. Такая изолированность давала нам возможность безбоязненно читать наши антисоветские произведения и вести беседы также в антисоветском направлении. На наших собраниях мы читали свои произведения, критиковали их, при этом старались обыкновенно для каждого члена кружка отвести специальный день. В дни, когда мы не читали своих произведений, устраивали читки и разбор творчества главным образом иностранных авторов. Чтение произведений иностранных авторов с советской тематикой в силу наших политических убеждений на наших собраниях не производилось, и если со стороны некоторых членов кружка это начинало практиковаться, то остальные резко восставали против этого и сразу же такое чтение прекращали.

Существование нашего кружка помимо предоставления возможности чтения произведений… направляло идейно наше творчество и укрепляло его в антисоветском направлении. Будучи политически враждебно настроенными по отношению к современности, мы не давали никаких возможностей к переходу отдельных членов кружка на позиции хотя бы и близкие в творческом отношении современной тематике. Мое творчество является антисоветским. В силу своих политических убеждений я в творчестве не мог подойти близко к советской действительности, так как она мною не воспринималась и была мне враждебна.

В силу этого для своих произведений я брал темы и мотивы, традиционные для прошлого. Моей задачей являлись отрыв читателей от современности и перенос его в прошлое, где все так было хорошо и было мне близко. Из этих же политических убеждений и исходило мое увлечение формой и культивирование реакционного лозунга «Искусство для искусства». Из моих произведений антисоветской направленности могу назвать следующие: «Ода театру», «Навзикая», «Гафиз», «Корнет» и другие[94].

Из протокола допроса от 31 марта

Будучи во время империалистической войны патриотически и монархически настроенным под влиянием высшей морской среды, из которой я происхожу, а также под влиянием школьного воспитания в духе национализма, я встретил Октябрьскую революцию враждебно, считая, что она поведет страну к полной разрухе. Эти мои политические убеждения и моя враждебность к советской власти наиболее сильно оставались до 1921–1923 года. В период нэпа, когда имелось налицо восстановление частной собственности, я несколько уменьшил свою враждебность, т. к. увидел, что партия и Советская власть вынуждены идти на уступки и что это приведет к гибели советской системы управления страной и реставрации прошлого. Ликвидация кулачества, курс партии на индустриализацию и вообще политика партии последних лет вызвали во мне озлобленность, т. к. я понимал, что это ведет к укреплению существующего строя, а тем самым отдаляет возможность возврата прошлого. Продовольственные затруднения, ухудшение материального положения населения еще больше укрепили меня в необходимости возврата старого, так как я считаю, что своей политикой Советская власть и партия ведут к обнищанию России и ухудшению материального и культурного положения населения. Исходя из этих моих политических убеждений и считая, что внутренними силами невозможно совершить переворот к прошлому, я считал, что в предстоящей войне мы должны потерпеть поражение, и таким образом воюющая с нами сторона могла бы восстановить у нас прошлый строй. Как я уже ранее и показывал, политические убеждения нашли полное отражение в творчестве…

Постановлением Выездной сессии Коллегии ОГПУ в ЛВО 17 июня 1932 года Павел Петрович Азбелев был лишен права проживания в 12 п. п. и Уральской обл.

П.П. Азбелев выбрал для проживания Липецк. Туда к нему приехала жена с детьми. В 1935 году, после окончания трехлетнего срока высылки, семья перебралась в Кировск на Кольский полуостров. Родился младший сын — Владимир.

В Кировске жил и ссыльный М.Д. Бронников. По воспоминаниям внука Азбелевых, его бабушка, жена Павла Петровича Татьяна Ивановна, всю жизнь считала Михаила Дмитриевича Бронникова виновным в несчастьях своей семьи.

В 1935 году были репрессированы и отправлены в ссылку родители Павла Петровича (Петр Павлович и Елизавета Федоровна Азбелевы), а также его брат Федор Петрович и его сестра Нина Петровна Богатноу с сыном Никитой.

В начале войны Павла Петровича Азбелева вызвали в органы, велели убраться из прифронтовой полосы, и семья переехала в город Мелекесс Ульяновской области.

В августе 1941-го П.П. Азбелева мобилизовали. В 1944 году семью известили, что он погиб на фронте еще в ноябре 1941-го, на 42-м году жизни.

Про члена «Бодлеровской академии» Бориса Федоровича Ласкеева известно крайне мало.

Родился Борис Ласкеев в семье потомственного духовенства. Дед, Михаил Иванович Ласкеев, был священником Покровской церкви села Югостиц Лужского уезда. Сыновья о. Михаила Ласкеева закончили Петроградскую духовную академию. Федор Михайлович Ласкеев служил в различных храмах Санкт-Петербурга, преимущественно в храмах военного ведомства. В год рождения сына Бориса (1899-й) он был настоятелем церкви Святого Благоверного князя Александра Невского при 145-м пехотном Новочеркасском императора Александра III полку, на Малой Охте. В революционное и в послереволюционное время он — священник Адмиралтейского собора во имя Св. Спиридона Тримифунтского, находящегося непосредственно в Главном здании Адмиралтейства. В годы Красного террора погибли два его брата. В конце 1919 года Адмиралтейский собор был закрыт, и о. Федор Ласкеев служил теперь в Николо-Богоявленском соборе, который из ведения Гвардейского экипажа был переведен в разряд приходских церквей.