Не знаю, куда бы я зашла в своих мыслях, если бы меня не окликнул на выходе в жилое крыло недовольный каркающий голос:

— Шастают тут после отбоя всякие… хоть бы камушек бесстыдница показала…

Я вздрогнула от неожиданности и уже привычным жестом продемонстрировала кулон, и только после этого прошла мимо каменных охранниц дальше в коридор.

За поворотом я увидела знакомую компанию, которая расположилась прямо в холле на диванчиках. Эльвира и несколько ее подружек, Брюс, Рыжий, который занимал мою кровать накануне смерти Бэтт, и не менее рыжий Фокс — единственный из всей компании, кто мне помахал, едва завидев.

Не понимаю, как эта светлая мысль пришла мне в голову. Я знала, что, скорее всего, пожалею о содеянном, но в данный момент идея показалась мне стоящей, и я не раздумывая приступила к ее воплощению.

Вообще задеть Эльвиру оказалось не так-то сложно. Достаточно было слишком пристально на нее посмотреть и презрительно поджать губы. Девица взрывалась, словно пороховая бочка, — мгновенно и ярко. Так произошло и на сей раз. Слово за слово мы поругались на ровном месте. Она обвинила меня в смерти Бэтт, а я в свою очередь намекнула, что вообще-то ледяная из нас именно она и спросила по поводу отношений Эльвиры и Брюса, указав их милую тайную связь как вполне весомый мотив.

Парень заметно побледнел, подружки посмотрели на Эльвиру с возрастающим любопытством, а я, чувствуя себя как нельзя лучше, двинулась в свою комнату. Я убила сразу двух зайцев — отомстила, похоже, парочка скрывала свои отношения, и разозлила Эльвиру. Если мне подгаживает именно она, то сегодня вечером не утерпит и сделает очередную гадость. Я не верила в ее осторожность, слишком уж подружка Бэтт была импульсивна для сдержанной ледяной магини.

С такими мыслями я открыла кристаллом дверь и сразу же почувствовала, что в комнате ощутимо похолодало. На душе стало неприятно, и я дрожащей рукой включила свет, уже подозревая, что снова увижу обледеневшее окно и надпись. Вопрос, какую на сей раз?

Я оказалась права. По окну шли морозные узоры. Сегодня стекло покрывала толстая корка льда с причудливыми узорами. И на этих узорах словно вытаяли буквы «Ты почти моя…». Почему-то я точно знала — эта надпись намекает на наш визит в склеп, если бы парни все же сдвинули крышку гробницы, я была бы его…

Я, сглотнув, попятилась. Стало так страшно, что первой мыслью было мчаться из комнаты куда глаза глядят. Но потом подумала, что если так развлекается Эльвира… то не стоит ее радовать раньше времени. А ведь я серьезно подозревала, что запугивание — ее рук дело и не стоит слишком сильно верить в легенды. Иначе так и до помешательства дойти недалеко. Поразмыслив подобным образом, я мужественно подошла к окну и, ощущая холод, исходящий от стекла, задернула шторы. Сейчас я действовала по принципу «не видишь — не бредишь».

Но успокоиться оказалось крайне сложно. Сначала я сообразила, что про гробницу Эльвира не знала, и кинулась к двери, но потом вспомнила про сидящего в ее компании Фокса и поняла — он вполне мог нас сдать. Даже более того, я почти была уверена, что он рассказал Эльвире о том, чем мы занимались днем. У нее было время переосмыслить и организовать очередную гадость.

Я посидела, скрестив руки на коленях, и постаралась унять противную дрожь. Встала, поставила чайник и насыпала заварку прямо в кружку. Было неуютно, страшно и одиноко. Сейчас, наверное, я была бы рада даже Бэтт на соседней кровати. Одиночество напрягало, особенно в данный момент. Светлая идея спровоцировать Эльвиру начала казаться опрометчивой. Вот зачем я полезла? Теперь страшно, а я совсем одна.

Я пыталась сражаться с собой, уговорить, что ничего ужасного не происходит — это все чьи-то глупые проделки, но все же сдалась, так и не сумев побороть предательское волнение. Выругалась и кинулась к выходу, браня себя за слабохарактерность. Но сидеть ночью одна я не хотела категорически. Решила найти или Винтера, или лорда Рэмола. Того, кто первым попадется на моем пути, тому и сделаю неприличное предложение — провести ночь в засаде в моей комнате. Вообще лорд Рэмол был предпочтительнее, я в его силы верила больше, чем в силы Винтера. Все же Винтер студент, и ему дозволено меньше. Хотя амулет был и у Рэмола, я в очередной раз удивилась, не понимая зачем?

У двери меня ждал неприятный сюрприз. Едва только я протянула руку к ручке, как она покрылась инеем. Я сначала даже не поняла, что происходит, попыталась ухватиться, но с криком отпрянула. Такого холода, пронизывающего до костей, я не испытывала ни разу в жизни. Пока я приходила в себя, иней начал подниматься по дверному полотну от пола и выше. Морозные узоры сплетались в причудливую вязь. Сначала это были просто хаотичные линии, но когда больше половины двери промерзло, я углядела подобие рисунка. Чтобы разобрать, что это, пришлось отступить дальше. С двери на меня смотрел оскаленный череп. В его глазницах блестел голубоватый лед, похожий на два вставленных топаза. Ужасающе красиво.

Подходить к двери расхотелось совсем, изображение пугало, и я догадывалась — это только начало. Я, осознавая, что без своей магии мне не обойтись, ухватилась за цепочку и попыталась стянуть амулет, но не смогла. Голова закружилась, и комната перед глазами поплыла, а я, пошатнувшись, упала. Потеряла сознание на минуту, вряд ли больше, а когда открыла глаза, то обнаружила, что единственный источник света в комнате — это сияющие неестественным синим огнем глаза черепа. Света они давали немало, но все вокруг казалось мертвенно-бледным и еще более пугающим.

Я встала на четвереньки и, стуча зубами, отползла к стене. Было не только до дрожи страшно, но и холодно. Изо рта вырывались облачка пара, а ноги заледенели, и температура воздуха все опускалась. Если ничего не изменится, я рискую в лучшем случае обморозиться, в худшем — замерзнуть насмерть. Так себе перспективки!

Не вставая, я стянула плед с кровати и закуталась. Ненадолго стало лучше, но потом температура продолжила понижаться, а с черепом начали происходить странные изменения. Он словно таял, стекал по двери тонкими струйками, которые тут же подмерзали, придавая черепу еще более жуткое выражение. Только два светящихся глаза остались на месте, вся остальная картина сползла вниз и растеклась по сторонам. Сейчас дверь напоминала машину, попавшую под ледяной дождь.

Когда, превозмогая ужас, я подползла ближе, от черепа осталось только мокрое пятно на коврике перед дверью, но радовалась я рано. Прихлопа у двери не было. Все, даже самые узкие щели, включая замочную скважину, заполнил лед. Сама дверь будто заключена в ледяную глыбу, сросшуюся со стеной. Я отчетливо поняла — мне не выйти из комнаты. Подскочила и кинулась к окну. Меня даже надпись на стекле больше не пугала. Я боялась, что его тоже не откроешь. Подозрения подтвердились. Меня замуровали в собственной комнате, я не могла сбежать. А если вдруг лед заполнил все-все щели, то, наверное, и дышать скоро будет невозможно.

Пока лихорадочно соображала, что предпринять дальше, хваталась дрожащими пальцами за цепочку амулета на груди, лужа на полу начала кристаллизироваться и светлеть. По ней полз иней, когда воды не осталось совсем, от ледяных кристалликов начал медленно подниматься едва заметный дымок, сгущаясь и образуя высокую фигуру. Я всхлипнула и, прямо как и была, на заднице, поползла к стене, бормоча себе под нос: «Меня просто пугают, просто пугают, вот и все!!!»