Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Захар даже не обернулся. Его плечи свело судорогой. Спину прожигало. Он понимал, что она смотрит. Но если сейчас, хоть на миг, их взгляды встретятся, то полетят искры. Да, он просто спалит весь мир до тла, лишь бы они остались вдвоем. Выяснили все и поняли друг друга. Так делают люди в отношениях. Так делают те, кто доверяют. Ада не верит никому. И его в свою жизнь она не пустит. Не важно, как долго и сильно он будет биться в ее дверь. Это не конец. Это начало. Он не тот, кто легко сдается. Сейчас время, когда лучше остановиться, чем идти на пролом.
Уже в салоне автомобиля, на заднем сиденье, Ангелина положила свою тонкую руку на его предплечье. Провела пальчиками по скуле. Ноль эмоций. Он всегда так слепо зависел от этой особы. Теперь их связывала только дочь. Дочь, которую ни ему, ни его родителям не позволяли даже видеть. Зависимость прошла. Или ее вообще никогда не было. Осталась лишь пустота по отношению к этой женщине. Бессмысленная темная дыра.
— Зах, может, поужинаем! — ее привычка вот так обрезать его имя каждый раз, как скрежет металла. Мужчина поморщился. Изобразил холодную усмешку. С Ангелиной всегда надо было играть роль. Роль голливудской звезды. Этакого высокомерного мачо. Сейчас он не играл. Искренне ненавидел. Хотя, нет. Это не ненависть. Полное штильное безразличие. Болотная вонючая тина. А она стала самой настоящей кикиморой! Ада научила его делать такие сравнения. Моя девочка. Пронеслось в голове. Ее глаза. В тот миг на парковке. Ах, эти безумные глаза. Как же она изменилась. Ада. Его личный ад несостоявшейся любви. Короткая стрижка, ярко красные губы. Жгучая брюнеточка, с фигурой подростка. Она не одевалась больше как женщина вамп. Нет. Его девочка. Узкие брючки с серебрянными лампасами. Короткий тренч. Спортивные ботиночки. Как хороша чертовка. Легкая, воздушная. Девочка мечта. Нежная, красивая. Сладкий нектар прожигал душу. Зачем он здесь? Зачем он в этой машине? Он должен быть там, с Адой! Сел прямо так, что чуть спина не переломилась.
— Уже говорил, Геля, твоего общества и днем более чем достаточно.
— Не называй меня, как деревенскую овцу!
— Сука! Блять! Зае. а ты уже! — он склонился и прошипел это прямо ей в самое ухо. При этом пальцами сжал ее руку так жестко, чтобы оставить синяки, — еще раз до меня дотронешься и твои наманикюренные клешни выдерну нахер. — отстранился. Так, чтобы даже их одежда не соприкасалась, — Надеюсь, ты все поняла, Геля?
— А ты изменился. Раньше вот так себя не вел. Что тебе стоит быть добрее? Ну же, пусик, мы одна семья.
— Полина, когда прилетает в Россию? — игнорировать ее было сложно. Но попытки сделать это уж очень бесили Ангелину. Та аж на месте подпрыгнула от бешенства.
— Когда станет совершеннолетней, и сама этого пожелает. Захарчик, милый, ну расслабься. Может, вспомним прошлое, выпьем вина… — протянуть руку она уже не решалась. Ее лицо теперь больше походило на слепок, холодную каменную маску. — У тебя кто-то есть?
— Не твое, собачье дело. — Ему было плевать даже если услышит водитель. Эта женщина не просто стала чужой и коварной стервой. Он искренне презирал ее. И участвовал во всех возможных мероприятиях, чтобы поскорее отправить ее обратно. В ее жилах нет обычной алой крови. Нет. Это создание из мрамора. А вместо крови ледяная вода. Она не просто предала его! Нет! Она лишила когда-то его любых возможностей жить полноценно! Растоптала и топталась по его разбитому сердцу до сих пор. Она могла вытворить все что угодно, ради того чтобы причинить боль! Только муки других людей, приносили ей покой и удовлетворение.
Именно поэтому, Ада не могла сейчас быть в его жизни! И это скоро необходимо исправить.
— Захарчик, а что если я навещу твою новую пассию, или нет! Приглашу ее поужинать с нами! Как ты на это смотришь? Можно устроить сабантуйчик на троих? Я же только за! Ни в чем не могу тебе отказывать!
Он не шелохнулся. Сдохнуть, но выдержать! Нет! Ада останется в стороне! Иначе придется убить эту суку Ангелину. Захар молчал. Говорить просто не было смысла. Он уже знал, как будет действовать. С этой женщиной можно лишь угрожать и нападать. Других способов понимания ситуации она не усваивает. Когда-то давно, Захар решил, что Ангелина пострадала от алкоголика отца и жестокой матери. И с психикой у нее были серьезные проблемы. Он помогал, как мог. Был настолько терпеливым к любым ее выходкам, что сейчас ужасается! Да ее необходимо было еще тогда запереть в психушке! Навеки вечные. Спрятать от людей! Сколько жизней можно было бы тогда спасти.
— Тогда зови и своих трахарей! Уж развлекаться так по полной!
— Ну что ты! Милый! Ты мой единственный.
— Очень удачная шутка. Учитывая, что только за время нашего недолгого совместного житья, ты успела попрыгать во всех более-менее известных кроватях города! Тебя трахал любой стоящий член! А теперь я стал единственным?
— Что изменилось? Ты знал это. Всегда знал и все равно лез ко мне под юбку! Что не так в этот раз?! — она начинала визжать. Потому что теперь по настоящему теряла контроль над этим человеком, — Полина… — лишь произнесенное имя дочери заставила Захара дернуться. Он обернулся. Вцепился рукой в горло Ангелины. Бултыхнул голову ее к спинке сиденья. Она лишь усмехнулась. Ей нравились такие игры. По жестче. По извращеннее. Она изогнулась, пытаясь оголить свою грудь.
— Ни слова. Все что хотела ты уже говорила. Это последнее предупреждение — Полина должна вернуться в течении двух недель. Ты уже встречалась с моим адвокатом? Осознала, что сидеть сложа руки, я не стану? — он отвел ее руку так, что она завопила от боли:
— Отпусти! Синяки останутся!
— У тебя везде синяки. Ты вся синяя и черная, как самая настоящая тварь! А будешь мертвой тварью! В болоте каком-нибудь. Поняла?! — теперь он орал ей прямо в рот. — Сука! Тебя спросил, поняла?! Я не бил тебя лишь из-за дочери! Но говорил с ней по видео связи! Ты! Тварь! Позволяешь своим трахарям мою дочь трогать?! Убью! Но сначала отправлю тебя в какую нибудь
