быстро рассредоточились по гостиной, с неким бесцеремонным любопытством осматриваясь по сторонам и не скрываясь, посматривая на закипающую от злости хозяйку поместья.

Решив, что угощать их не будет, поскольку не приглашала, Надежда с видом снежной королевы устроилась на стуле и, проигнорировав топтавшегося на одном месте Павла, в упор уставилась на Болотниова старшего.

Тот ответил прямым взглядом, ухмыльнулся каким-то своим мыслям и, догадавшись, что теплого приема не будет, все же приступил к делу.

— Мы прибыли по поводу брачного сговора, на который царь-батюшка разрешение выдал, — отслеживая реакцию девушки, оповестил Варлаам Захарович, — а ты, барышня, значит, и есть невеста? Худовата, что- то больно… Ну, да ладно, глядишь и откормим — у нас-то все солидно выглядят и бабы самый смак, чтобы подержаться было за что.

Мужчина засмеялся довольный собственной шутке, а сопровождающие боярина мужчины хмыкнули и загоготали согласно.

Отчего-то Надежде вдруг показалось, что ее проверяют. Очень уж эмоции оказались не однозначными. У Павла коктейль из интереса, предвкушения, довольства жизнью, скуки и легкой снисходительности.

Варлаам Захарович, несмотря на легкий, игривый тон и балагурство, был напряжен, раздражен и чего-то опасался.

Остальные же фонили кто чем — от банальной зависти, злости, любопытства, до обычного равнодушия.

Разброс эмоций был настолько разным, что девушка растерялась. Очень захотелось прикоснуться к руке старшего Болотникова, чтобы прочитать мысли и понять, что он задумал, но, к сожалению, дар, что получила Надежда в лабиринте, хоть и остался при ней, но изменился. Слышать без физического контакта, на расстоянии она больше не могла.

Петр Васильевич даже посмеялся над подопечной, заверив, что так и должно быть и то, что она смогла увидеть мысли Павла у лабиринта, это просто первый неконтролируемый всплеск, когда источник только просыпается. Это было обидно.

Подождав, когда гости перестанут веселиться, Надежда, выпала из задумчивости.

— Царь — батюшка сказал, что разрешает брак лишь при взаимном согласии сторон, а еще даровал мне право выбора, — напомнила она бесцветно, — так вот, имея разрешение на выбор супруга, в договорном браке с вашим сыном я не заинтересована, — добавила спокойно.

Эмоции гостей изменились мгновенно. Злость, недоумение, обида и злорадство полыхнули множеством оттенков горечи повисшей в воздухе.

Болотников старший даже подскочил с удобного кресла, в котором сидел развалившись.

— Как это понимать? Что значит, не заинтересована? — взвыл он возмущенно, — да мы одолжение делаем, что скомпрометированную, опозорившуюся в мужских портках девку, в Род берем, а ты еще и кочевряжиться вздумала? Не позволю себя так позорить! Скомпрометировал тебя сын, значит, иди замуж, и вякать не смей. Не хватало еще, чтобы наш род в кругах боярских из-за какой-то пигалицы обсуждать начали. Ишь, гонор она будет мне здесь свой показывать. Женщина должна молчать и старших слушаться, а не мнение свое высказывать.

Надежда, которой возмущение показалось слишком пафосным и наигранным, приподняла бровь насмешливо.

— Ну, скомпрометировал, так сам виноват. Я вроде и не в обиде, — улыбнулась пакостливо. — Или вы за своего сына переживаете? Думаете, совсем он опозорен? — уточнила спокойно, — нет, ну если хотите, то могу младшим мужем или наложником взять — чтобы позор его покрыть.

Не дожидаясь ответа от хватающих воздух мужчин, Надежда изящно поднялась со стула и, подойдя к дверям, выглянула в коридор.

— Фомич, найди мне нашего Егора Леонидовича, да передай, пусть договор для наложника захватит, — скомандовала уверено, — ага! тот самый, что мы вчера с ним обсуждали, да поторопи его — гости у нас знатные, ждать никак не любят.

29. Новые задачи

Вечером, за огромным обеденным столом, в поместье Иворовых, шум стоял невообразимый.

— Представляете, приходит ко мне Фомич и несет бред, о каких-то господах, что в наложники нашей боярышне просятся. Так и говорит — сидят мол, рот открыли и не прогонять их просят, — делился впечатлениями Егор Леонидович, — я, конечно, обалдел немного, речь-то только о том, чтобы одного зарвавшегося боярича на место поставить шла, но стандартный договор, что мы с Надеждой Константиновной обсуждали, прихватил на всякий случай. Вхожу я, значит, в гостиную, а там вопли как будто бабы на базаре из-за последнего кочана капусты схватились, да два Болотникова красные и злые как собаки, руками машут, слюнями брызжут. Честно говоря, я даже испугался за барышню на мгновение, вот и вызвал Крохина с охраной на всякий случай. Красиво они их, кстати, скрутили да из поместья выставили.

Родовой законник засмеялся, не сдерживаясь, а Надежда, вспомнив сначала шокированные, а после, возмущённые и негодующие лица отца с сыном, ухмыльнулась в ответ.

— Угу, они на меня грамоткой Государевой давить пытались — вроде, как таково решение царя — батюшки, честь скомпрометированного члена рода восстановить срочно требуется и не нам, смертным, перечить высочайшему повелению, — хмыкнула девушка. — Вот и пришлось делать скорбный вид и заверять Болотникова старшего, что раз его так беспокоит испорченная репутация сына, то, как глава рода согласна взять ответственность на себя и пристроить его любимого отпрыска наложником. Ненадолго. Ну, или мужем младшим — третьим, например. Даже в том гареме, что от папеньки остался, комнаты выделить обещалась и условия проживания комфортными сделать.

Глядя на ошарашенные лица собеседников, у Надежды даже настроение, испорченное посетителями, поднялось. Усмехнувшись шкодливо, она отпила чай из тончайшей, фарфоровой чашки и подмигнула открывшим рот соратникам

— В общем-то, первую реакцию Варлаама Захаровича на мое заявление ты и застал, а потом еще и масла в огонь добавил, когда с договором пришел и начал выяснять, кого конкретно и сколько человек в документ вписывать, — добавила она, еле сдерживая смех.

Хохот стоял невообразимый.

Пётр Васильевич, уже вернувшийся с Москвы, только головой покачал неодобрительно, просчитывая, что скажут теперь другие Рода (а то, что утаить произошедшее не удастся, он ни на мгновение не сомневался) и чем это грозит в будущем. Впрочем, Надежду чужое мнение, кок и последствия волновали мало — главное, что посетители отвергли "щедрое предложение" и умчались оскорбленные.

— Все бы ничего, но репутацию ты себе подпортила основательно, да и врагов умудряешься наживаешь похлеще батюшки, царствие ему Единое, — вздохнул наставник расстроено, — чую я, что так просто они этого не оставят. Мало того, что ославить попытаются, так еще и гадость какую сделать, случая не упустят.

Надежда хмыкнула невесело, но на выпад мужчины промолчала, поскольку спорить смысла не было. С одной стороны и сама все прекрасно понимала, а с другой, не могла по-другому поступить. Ясно же, что прогнись она под обстоятельства сейчас и враз, все что имеет, потеряет.

— Мне царь — батюшка карт-бланш на выбор мужа дал, — напомнила