— Хочешь прирезать ее? — гаркнул я. — Валяй, режь! Сам!

Требовательные, негодующие и приветственные вопли сменились ржанием вразнобой. Толстяк побагровел еще сильнее (не хватил бы его инсульт!) и отпрянул. Может, ждал, что побежденная действительно ринется с ним в схватку? Девушка на самом деле вряд ли собиралась это сделать, но к мечу метнулась со скоростью атакующей кобры.

Только теперь я обернулся к ложе императора — тот хохотал, откинувшись на спинку кресла. Появившийся рядом со мной насупленный распорядитель торжества, покосившись в ту же сторону, замешкался в недоумении. Затем жестом подозвал девушку, успевшую вернуть себе свое оружие, но встал между нами, значит, продолжение боя если и будет, то не прямо сейчас. Я избегал смотреть в сторону своей противницы — если нам прикажут продолжать схватку, мне крышка. Причем очень быстро. Она-то выглядит свежей и вполне готовой драться с прежним пылом, без следа усталости.

Его величество жестом подозвал кого-то из своих офицеров, а через минуту по арене затрусил помощник распорядителя, неся на вытянутых руках золотой браслет и ленту — такие же, как те, что перепали мне в первый день выступлений. Отдышался в паре шагов от нас, после чего припустил с новой силой — в мою сторону.

Мне вновь пришлось кланяться, сперва принимая дар, затем — в сторону ложи. С недоумением вертя браслет, я сделал было движение возразить, но распорядитель торжеств, с яростью ухватив меня за локоть, уволок к выходу с арены.

— С ума сошел — возражать?! Ты хочешь оскорбить императора? Если в результате тебе просто отрубят голову, можешь считать, что повезло неописуемо.

— Я просто хотел сказать, что эта награда мною не заслужена, потому что эта девушка…

— Не тебе решать такие вещи, а если его величество решил, что ты заслуживаешь награды, сомневаться в его решении — непозволительная дерзость! Уже поэтому ты заслуживаешь не дара, а колодок, но я, увы, не могу принимать такие решения в отношении императорских бойцов. — И, ненавидяще фыркнув, чиновник поспешил уйти.

Кажется, догадался, что у меня начинают чесаться кулаки.

Дернув плечом, я обернулся к девушке, своей недавней противнице, к которой уже вернулось присутствие духа, и она приятно улыбалась.

— Спасибо, что не прирезала меня в самом начале.

— А ты не промах, — ответила девушка хладнокровно.

— Спасибо. Но ты, конечно, намного лучше меня дерешься. Моя победа — просто случайность.

— Случайности случаются, — рассмеялась она с большей симпатией. — Удачи, парень!

— И тебе.

— Молодец! — заявил Исмал, едва появился рядом. — Очень хорошо! Не говорю уж о том, что две награды за время одного праздника — огромная честь. Тебе следует ценить это, хотя ты, несомненно, заслужил оценки своей находчивостью и упорством. Думаю, ты уже понял, что шанс на победу остается всегда.

— Да уж.

— Девушка, с которой ты бился, — Оэфия Паль Малеш. Собственно, одна из лучших выпускниц школы Малеш.

— Она меня пожалела. Иначе искромсала бы уже на первой минуте.

— Верно. Однако ты выжил и даже победил, — мастер сдержанно усмехнулся. — В гладиаторе важны не только навыки и искусство боя, но и умение использовать ситуацию, повернуть ее себе на пользу, если есть такая возможность. Я тобой доволен… Нет, выбирать тебя для следующего боя выбора не станут. Так не принято. Но в любом случае советую тебе завтра присутствовать на стадионе, чтоб видеть чужие бои, — это полезно.

— Да, я уже понял.

— А сейчас можешь идти гулять. Правда, только после того, как побываешь у врача. — И многозначительно покосился на меня.

Я охотно поплелся в указанном направлении — можно было надеяться, что мне не только перевяжут кровоточащие царапины, но и намажут многострадальное ребро мазью, так что я смогу хоть на этот раз немного поразвлечься и повеселиться в городе. Не так уж часто меня выпускали за ворота, хотелось воспользоваться этим. Колени уже почти не дрожали, и слабость не накатывала волнами — вот и хорошо.

…В городе было весело — народ, похоже, оттягивался за весь год. Редко-редко когда попадались открытые лавки, и в тех по большей части торговали одеждой, украшениями, прочей дорогой мишурой — ну и, конечно, всевозможной выпивкой. Разодетые женщины и не отстающие от них мужчины, судя по их виду, было мало расположены заниматься делами — все веселились. Трактирная прислуга втюхивала закуски прохожим, причем не каждый брал на себя труд задержаться и кинуть в ответ монетку. Впрочем, как я понял, затраты местным забегаловкам заранее были возмещены из императорского бюджета.

Но иллюзия всеобщей щедрости была прекрасна.

Улыбчивая девушка в белом полотенце, повязанном поверх праздничной одежды, вручила мне завернутое в кусок лепешки лакомство с мясом, соусом и маринованными овощами. Я охотно улыбнулся ей в ответ, особенно когда взгляд ее наткнулся на аграф и золотые браслеты с императорским символом, и выражение лица стало подобострастно-испуганным.

— В ваше заведение можно заглянуть, чтоб… кхм… культурно отдохнуть?

— Конечно! — выдохнула она восторженно. — Для императорского бойца у нас всегда будет место и самое вкусное пиво на этой улице! И шествие из наших окон будет видно замечательно.

— Шествие?

— Да, вечернее шествие.

Я решил не переспрашивать — мало ли, вдруг это любой местный знает. Конечно, я никогда не притворялся, будто здесь родился, но и на лишние вопросы отвечать совсем неохота. Поэтому просто вошел в дверь, на которую она мне указывала гостеприимным жестом. В зале оказалось не так много посетителей, как можно было ожидать, видимо, большинство гуляло в свое удовольствие. Возможно, поэтому рядом со мной материализовался здешний работник с огромным подносом всевозможного угощения, которое я еще даже не успел заказывать.

— За счет заведения многоуважаемому императорскому гладиатору. — И расставил на столе тарелки и миски. — Угодно вина, пива, медового, шиповникового, можжевелового напитка? — Далее он скороговоркой назвал еще с десяток местных напитков.

— Пива. И горячего. Я устал.

— Понимаю. — На меня посмотрели с еще большим интересом и тут же приволокли огромную деревянную кружку с великолепной пенной шапкой. — Угодно ли пересесть вот сюда, к окну? Шествие начинается.

— Что за шествие? — Теперь, когда я уже втянул в себя первые глотки благословенного напитка, можно было и поболтать, если уж придется, и на вопросы поотвечать.

— Шествие ликов. Господин не здешний? Должно быть, у господина на родине не приняты карнавалы.

— Карнавалы бывают. Самые разные. И в виде шествий тоже. — Я припомнил кадры с бразильских карнавалов, представил себе тех художественно раздетых женщин на здешних улицах и усмехнулся. Впрочем, может, они б и поняли, ведь танцовщицы у них тоже одеваются… облегченно.