— Думаю, на сегодня опыты закончены. Мне нужно подумать над тем, что делать дальше.

— Отлично, — заметил Гетбер по ту сторону окна. — Завтра я буду в том же месте и в то же время, и я имею в виду не этот прекрасный куст — можешь подойти за мной, если успеешь придумать дальнейшие действия к тому времени. Спокойной ночи, Варя.

Я не выдержала и все-таки подошла к окну:

— Вы не собираетесь перелезать обратно?

— Нет, — он помотал головой. — Зачем лишний раз я буду утруждать тебя своим присутствием?

Развернулся, пролез между кустами — и тьма поглотила его целиком, даже подушечек пальцев не оставила. Ну и правильно. Слишком много эти пальцы себе позволяют. Я закрыла окно — в лаборатории успело похолодать. Одной рукой обнимая себя за плечи, выключила свет и только потом спрятала шкатулку на её законное место под раковиной.

Слабого света фонарей вдалеке хватило, чтобы отличить цветок с пятью лепестками от тех, которые я сняла с шевелюры Гетбера. Я покрутила его в руках, вдохнула почти уже рассеявший аромат — запах юности, нежной и хрупкой, лишенной серьезных разочарований. Я ведь теперь и не знаю, чего хотела бы. Повзрослела — и перестала знать. Ошибаются все те, кто думает, что с годами к нам приходит мудрость. Как по мне, со временем мы лишь теряем надежду. Когда её совсем-совсем не остается — значит, и в жизни мы уже утратили смысл.

И всё-таки — как же хочется на мгновение почувствовать себя маленькой и наполненной верой! Я зажмурилась, положила цветок на кончик языка и пожелала: пусть каждый получит то, что заслуживает.

А ведь цветки сирени, как оказывается, горчат.

Глава 5

О женщинах и кораблях

Лаванда? Неужели? Значит, всё, пережитое мной в Вейзенской академии в самом деле оказалось сном? Это же надо было так устать! Сколько я спала? Точно не меньше двух суток, иначе не успела бы насмотреться столько всякого разного. Надо скорее вставать и собираться. Никто меня, конечно, не уволит, если я пропущу ещё и сегодняшний день — я уже на год вперёд наработалась, если вспомнить все те поздние вечера или выходные, которые я провела в лаборатории. Но в гости могут заявиться. Поинтересоваться, чего это я решила разболеться, хотя прежде со мной такого не приключалось, и почему не поставила руководство в известность. А у меня ведь тут бардак…

Подскочила, распахнула наконец глаза — и испытала разочарование одновременно с облегчением. Никуда я не возвращалась.

А лавандой пахнет по той причине, что ко мне в гости заглянула Ирмалинда. На углу стола, свободном от листков с контрольными — коричневый глиняный чайничек, чашка в том же стиле и записка: «Вдохновляет на свершения и избавляет от переживаний». Наверное, начала реализовывать рецепты, предложенные её учениками. А особо ценными решила делиться со мной.

Завтрак я пропустила — не было совсем никакого желания встречаться с равнодушной преподавательской толпой. Греясь под утренними солнечными лучами, напилась отвара от Ирмалинды, проверила десяток контрольных и посчитала, сколько предстоит проверить в будущем. Каких-то сто тридцать две штуки… И все-таки, думаю, спустя ещё пару десятков я перестану делать исправления и оставлю только замечания.

Но в целом — всё не настолько плохо, как я ожидала. Я бы с легкостью продолжила это безмятежное утро, если бы не грандиозные планы на сегодняшний день. Встречай меня, Вейзен! Мне просто необходимо прогуляться по магазинам: чувствую себя путешественницей, которая прилетела в город на пару часов, у которой обратный рейс перенесли на неопределенный срок, рюкзак с необходимой мелочью украли, а чемодан и не подразумевался. Благо, есть в кармане некоторые копейки…

Выбирая между малахитовым платьем от Ирмалинды и черным — от Феранты, я, конечно же, предпочла последнее. Но волосы оставила в свободном полёте за спиной. Так, фиксируем: купить нормальные аксессуары для волос. Сколько можно на карандаш их накручивать? И ещё мне нужны солнцезащитные очки, поскольку светит оно здесь так ярко, что иначе кроме как сощурившись передвигаться по улице невозможно.

Итак, у меня две тысячи странными мелкими бумажками желтого, серого и синего цвета с непереводимыми символами вместо наименований. На каждой бумажке — портреты, и некоторые из них даже кажутся отдаленно знакомыми. Вроде бы, я видела этих старцев в кабинете Феранты. Кстати, надо, что ли, будет все-таки прогуляться до собственного начальства и рассказать о сомнительных успехах в исследовании…

В этот раз на входе в омнибус с меня вежливо затребовали десять рубионов — не планировала, конечно, тратиться на проезд, но зато теперь знаю, как называется местная валюта. Только потом обернулась на салон — и встретилась взглядом с Вилсоном.

— Здравствуйте, — кивнул он.

— Здравствуйте, — я кивнула в ответ.

— Здесь свободное место позади меня.

— Да, я вижу.

Больше свободных мест все равно не нашлось, так что я села за Вилсоном. Он тут же обернулся и сказал тихо:

— В следующий раз говорите, что вы здесь учитесь. С нас не берут деньги.

Я фыркнула:

— Буду знать. Хотя и не думаю, что сильно обеднела от этих десяти… рубионов. У вас была лекция?

— Она и сейчас есть, — признался Вилсон, почесал нос. — Но я не очень хорошо себя чувствую, поэтому решил уйти пораньше. Что сидеть бессмысленно?

— Болеете?

— Да так, — отмахнулся он. — Перестарался с празднованием маскарада. Простыл. А вы… по делам? Или так? Можете не отвечать. Я часто чересчур любопытен.

— Выздоравливайте, — искренне пожелала я. — Больше отдыхайте и не позволяйте болезни полностью подчинить вас своей власти. А на вопрос я отвечу. Никаких серьезных планов у меня нет, но я хочу совершить несколько покупок.

— Спасибо, — улыбнулся Вилсон. — К вам на лекцию я все равно приду, даже если буду при смерти, чего, надеюсь, не случится… — И через мгновение добавил: — Вам показать места? Я имею в виду лавки, которые держат честные люди. Слишком много развелось жуликов с сомнительным товаром и любовью придумывать цены, опираясь на лицо покупателя.

— И на какую цену мне с моим лицом стоит надеяться?

— Вам завысят, — польстил Вилсон.

Я встретилась с ним взглядом и отвернулась. Омнибус тронулся с места, и Вейзенская академия слилась в светлое пятно, всё дальше уплывающее от нас.

— Вы разве не хотели отдохнуть? — поинтересовалась я.

Вилсон вздохнул:

— Сидеть на лекции — это одно. А пройтись по местам, поговорить со старыми знакомыми… Это совсем другое. Но если я смутил вас этим предложением, то, конечно, прошу