Строчка за строчкой, медленно, чтобы не пропустить важного. И сердце в груди прыгало так же, как слова на экране. Стало дурно, голова кружилась. Отчет был подробным. Я узнала описание вещей мужа, в которых он уходил из нашей квартиры на Береговой перед смертью. Читала и каждое слово отзывалось во мне, а когда дошла до описания сердца — вообще перестала дышать. Я надеялась увидеть что-то вроде «без патологий» или диагноз, но вместо этого наткнулась на целый абзац. Размеры… какой, оказывается, небольшой орган даже у крупного мужчины. «Сердце плотно-эластичной консистенции… Полости не расширены». Я ничего не поняла! Испугалась, что не смогу разобраться — слишком много незнакомых слов, но заставила себя вдумчиво дочитать до конца.

В лабораторных исследованиях, которые шли списком, я тоже мало что поняла. Волнуясь, дошла до графы «Диагноз». Причину смерти я знаю: огнестрельное проникающее ранение головы… Меня интересовали «сопутствующие диагнозы». Прочерк.

Он был здоров.

Какое-то время я сидела на стуле, уронив руки. Смотрела на неприготовленный ужин: сверкающий в утреннем свете сотейник, кусочки говядины, оранжевым пятном выделялась порезанная морковь. Все стало ярче, контрастнее, словно я вдохнула чистый кислород.

Затем перечитала снова — просто не поверила. Может быть, я ошибаюсь… и это ничего не значит… Не все ведь болезни можно установить на вскрытии, если специально не искать. Особенно, если болезнь не запущенная, в начальной стадии.

Потому что, если ты жив… то где ты?!

Вопрос прозвучал в душе отчаянным криком. Взгляд вновь и вновь возвращался к строке с прочерком. Только мы двое знали, что он болел. Медицинские выписки Эмиля были в сейфе, поэтому он положил их в пакет с документами. Чтобы больше никто не увидел. А я — чтобы помнила.

Он говорил: «Никому не верь», а я поверила… Антону поверила и зря. Потому что — если жив, все было по-другому.

Я помню, как они уходили. Решительные лица, взгляд Антона — он знал, куда идет и зачем. Его женщину убили, он знал, что с ней сделали перед смертью. Он шел мстить. Иван был с ним вместо Эмиля и, думаю, Антон пропустил его в комнату первым. У него появилось пространство для маневра. Наверное, у Антона было что-то скорострельное. В комнате трое плюс Иван. Андрей говорил, был застрелен из крупнокалиберного. «Винторез»? Антон умел с ним обращаться? Стрелять начал сразу и первая пуля досталась Ивану. Мгновенно и на убой. Положил остальных, только опоздал на полсекунды и не успел снять последнего.

В горячей перестрелке начался пожар. Антон пытался уйти, чтобы не стать заложником огненной ловушки. Его снимают, он падает в коридор, пытается ползти, но то ли теряет сознание, то ли из-за пожара ослабли декоративные подвесные потолки — происходит обрушение. Он горит заживо, но это молодой, полный сил, злости и воли к жизни мужчина, ему удалось выжить.

Как заставили Ивана надеть обручальное кольцо? И ремень Эмиля был у него… Не верю, что он сам пошел на смерть. И политик, прикрывавший торговлю оружием, что-то заподозрил. Поэтому дело ушло на пересмотр, а тело эксгумировали. И гроб у меня на глазах открыли, чтобы проверить реакцию — знаю ли правду? Они ищут Эмиля.

Это он остался на парковке. И все время, что мы с Андреем гонялись за «Иваном» — по его следу шли. Я прижала ладонь ко рту и тихо, беззвучно заплакала. Он для Антона оставил закладку в лесу, ждал его, только Антон не пришел. Где же ты теперь? Что с тобой потом случилось?

Я резко встала и подошла к окну.

Южное солнце слепило глаза и заставляло щуриться. Стекла окон в многоэтажке напротив бликовали на свету. Понимаю, почему солгал Антон. У них был план и, несмотря на то, что сам засыпался, должен был придерживаться изначальных договоренностей.

Где ты, Эмиль? Если не в «Фантоме» ты умер, то, может быть позже, раз ко мне не вернулся? Он не мог инсценировать смерть и не оставить намеков. Конечно, кое-что было в пакете, но… вдруг это не все? После похорон я была ослеплена горем, глаза себе выплакала. Многое могла не заметить.

И даже когда в Ростов вернулась, поехала в нашу старую квартиру на проспекте, а не в покинутый и мрачный пентхаус на Береговой. Именно там Эмиль готовился к смерти и хранил документы. Все лежит нетронутым в кабинете…

Даже мысленно туда было страшно возвращаться. В большой брошенный дом, пыльный и полный кошмаров. Сильные эмоции не уходят. Как привидения они заселяют пространство вокруг и остаются жить. И стоит пройти по месту, где умирал от тоски, как крошечные фантомы вновь проникают в тебя, заставляя переживать былое, даже много лет спустя.

Пентхаус на Береговой полон этих привидений.

Наш второй брак и медовый месяц, известие о беременности. Арест Эмиля, его измена, едва не случившийся выкидыш… Подавленный, страшный в своей скорби Антон, которого Эмиль еще и озлобил перед бойней. Похороны…

Я должна туда съездить.

Все обыскать — тайно. Ни охрана, ни Андрей не должны узнать о подозрениях. Я решительно вернулась к столу и удалила информацию с телефона. Он меня не отпустит. Нужно найти предлог, что-то придумать, чтобы Андрей меня выпустил…

Я вспомнила про неприготовленный ужин. Быстро потушила мясо с овощами и специями, вымыла посуду. Пульс болезненно стучал в висках. Я долго примирялась со смертью мужа, и верить в обратное тяжело. Эмиль сумел убедить меня в своей смерти. И на чем засыпалась? На словах Антона и сочувствии Андрея. Им поверила.

Андрей вернулся не поздно — только начало темнеть. Ласково мне улыбнулся с порога, но когда подошел, я отшатнулась — от него сильно пахло кровью.

— Прости, — он не донес до лица ладони, но я успела заметить под ногтями что-то красное. — Приму душ. Потом поговорим, хорошо? — не дожидаясь, пока я кивну, Андрей закончил. — У меня для тебя кое-что особенное, ласточка. И для твоего малыша.

Я удивленно вскинула брови, и Андрей загадочно улыбнулся. Вверх пошел один уголок рта, второй остался неподвижным. Глаза искрились от тихой радости. Я даже дыхание затаила, он выглядел умиротворенно, несмотря на паралич.

— Решил проблему с политиком? — предположила я.

Андрей покачал головой.

— Позже, — прошептал он, целуя в губы. Без страсти, по-домашнему, так хорошие мужья целуют жен, когда вернутся домой. — Вкусно пахнет. Ты отличная хозяйка, Дина.

Он ушел, расстегивая рубашку. В ванной вспыхнул свет, зашумела вода. Я вышла в прихожую, смотрела, как он раздевается — темный силуэт в проеме, бросает одежду в стиральную машину, на крышку кладет пистолет, и становится под душ. Если бы не кровь, он бы меня пригласил. У нас было… Под утро я решила ополоснуться после ночи, а ему не хватило и он под душ ко мне пришел. Я подождала, пока Андрей прикроет дверь, и обыскала прихожую. В замке ключа нет, но я не видела, чтобы он доставал что-то из карманов, значит, здесь.

Связка обнаружилась на полке в шкафу для верхней одежды. Андрей ее от меня не прятал — да и с какой стати? Несколько экземпляров на колечке. Я могу взять один себе. Рядом брелок сигнализации от кроссовера. Мелочь. Все, что было в карманах, он выложил на полку.