— Подождите, — попросила я, пытаясь уложить все в голове. Спросонья после бурной ночи было трудно.

В то, что эта блондинка была любовницей Эмиля — не верю. Это теплая домашняя женщина, больше мать, чем соблазнительница, а Эмиль предпочитал ярких юных особ. Да и ее искренняя благодарность это опровергала. Так на чудо реагируют, а не на спонсорскую помощь любовника.

— Что еще?

— Спрашивал про сына и про суд за алименты. Выиграли ли мы… Я сказала, да, но Ваня платил по суду копейки…

Когда Андрей рассказывал свою версию, он увязал многие детали: пакет из леса, причины эксгумации… Но полностью обошел вопрос, почему Эмиль ходил к этой женщине и зачем дал ей денег. А ведь сумма была внушительной. Я не помню, какие при Эмиле были зарплаты у руководителей службы охраны и премиальные, но мне показалось, сумма их превышала. Тогда я не предала этому значения. Оказывается, Андрей проверял эту версию… подозревал заговор… Ничего не сказал мне.

Жена Ивана тихо плакала в трубку.

— Успокойтесь, пожалуйста, — попросила я. — Он ничего вам не сделает. Я скажу, чтобы даже не приближался.

Мы попрощались и я задумчиво опустила голову. Услышав шаги, быстро спрятала телефон в сумку и сделала вид, что полощу рот, когда в ванную вошел Андрей. Я обернулась и отступила, голой поясницей прижавшись к холодному фаянсу раковины. Он положил ладони на бедра, второй рукой отвел волосы за спину, и ртом накрыл пульс на шее.

— Доброе утро, — прошептал он, сжимая ягодицы. Я вздрогнула от неожиданности. Дыхание на шее стало прерывистым и глубоким, пальцы сжались снова. После пробуждения Андрей настраивался на секс… — С кем ты говорила?

Хитрость не удалась. Что ж… прямота станет лучшим решением.

— Зачем ты ходил к жене Ивана?

Андрей оставил мою шею в покое и взглянул в глаза. Пульс еще был учащенным, а в глазах появилась нехорошая темнота. Бездна, которую я боялась. Я впервые подумала, что, возможно, с этой тьмой в глазах, он и убивает людей.

— Что ты скрываешь? — прошептала я, сглотнув.

Меня начало трясти.

— Эй… Ласточка, ты меня боишься? — насторожился он. — Дина, прекрати. Думаешь, я его шлепнул или что?

Я молчала и отводила глаза. Я не знаю, что думать. Андрей всегда меня хотел, а Эмиля ненавидел лютой, страшной ненавистью. Он убрал с моего лица волосы, рассматривая глаза.

— Дина, — дикция резко потеряла четкость, будто он говорит на иностранном. — У меня была сломана рука, ты помнишь? Меня не было в «Фантоме», я ждал тебя… Всю ночь.

— Но ты не говорил, что к ней ходил.

— Мужчины так и поступают, Дина. Решают проблемы своих женщин, пока те ждут их дома. Почему я не сказал? Мне надоело смотреть, как ты по нему плачешь! Он не заслуживал твоих слез! Он тебя бил, Дина! — крикнул он.

И ты сейчас бьешь… Не рукой — словами. Я редко видела, как Андрей злится. Мускулатура совсем поехала и стала асимметричной, подергивалась от нервных тиков. С него как будто стекала личина. От темных глаз и невнятного голоса я съежилась в комок.

Стояла перед ним абсолютно голая, чувствуя себя уязвимой. Спрятала взгляд и выскользнула из ванной — он меня не держал. В комнате села на диван и завернулась в рубашку, пахнущую туалетной водой и сигаретным дымом. Я не хотела признавать, но… Я его боюсь. Боюсь этой неуправляемой ярости. Андрей вошел следом и обнял, преодолев сопротивление.

— Ну всё, всё, всё, — невнятно зашептал, лаская меня под рубашкой. Притянул кожа к коже, словно тепло помогло бы простить. — Не бойся, любимая… Я лучше сдохну, чем тебя обижу… Это правда.

Он тихо выдохнул в губы и поцеловал: жадно, с упоением.

— Не злись. Да, не сказал. Ради тебя. Чтобы ты к жизни вернулась. Он умер, я не хочу, чтобы ты цеплялась за ложную надежду. Думал, ты проведешь расследование, успокоишься, а ты сильней с ума сходила… Подозрительно, что он оставил чужой бабе деньги, но это не значит, что он жив!

Голос захлебывался, хрипел от злости — на меня и моего покойного мужа, который даже на том свете не оставлял нас в покое. Андрей бесился, и этот тихий взрыв очень меня испугал.

— Конечно, — прошептала я. — Все хорошо, Андрей.

Я погладила подбородок и кривой рот, и только тогда он начал успокаиваться. Поцеловал меня в лоб с облегчением.

— Сварить тебе кофе? — мягко предложила я и привстала, придерживая на плечах рубашку, чтобы не свалилась. — Мне не сложно и я вкусно варю, — я улыбнулась. — Давай?

— Спасибо, ласточка, — Андрей нехотя меня отпустил, улавливая подспудный страх.

Во время готовки я тихо давилась слезами, чтобы он не услышал. Злость Андрея привела меня в ужас. Перед мужской агрессией я давно ощущаю себя беззащитной. В комнате было тихо, затем скрипнула дверь на балкон. Потянуло дымом. Когда Андрей появился на кухне, уже выглядел, как обычно.

— Прости, я потерял контроль. Больше этого не повторится.

Я кивнула, улыбнулась. Постепенно напряжение ослабло: Андрей выглядел виноватым и пытался загладить неприятное впечатление. Мы выпили кофе, я ушла в туалет и заперлась там. При Андрее звонить не хочу — снова взбесится. И правды он мне не скажет: он только начал мной наслаждаться.

В истории с женой Ивана меня смущали далеко не деньги. Андрей и Эмиль задавали ей одинаковые вопросы, которые обычно мужчины не задают. Какое им дело до алиментов на чужого ребенка?

Я села на унитаз и набрала номер. Алексей Юрьевич ответил спустя несколько гудков, маскируя сонливость в голосе. Поздно встают дорогие юристы.

— Скажите кое-что, только ничего не спрашивайте, — попросила я. — Если отец не признает ребенка, а я хочу подать на алименты, как будут устанавливать в суде отцовство? Через анализ ДНК?

— Да, — юрист коротко описал процедуру.

Она напоминала ту, через которую прошли мы. Образец отца и ребенка сравнивают и выдают вердикт — есть родство или нет. Может быть, за это заплатил Эмиль жене Ивана? Взял у их сына образец со внутренней стороны щеки, пока играл с ним?

Когда мы сдавали материал для опознания, у нас его брал специально обученный человек, но это можно сделать самостоятельно.

Я поблагодарила юриста и отключилась.

Какое-то время сидела в туалете, покусывая пальцы. Подергивала ногой, нервничая, и никак не могла успокоиться. Образец из морга действительно не могли подменить — слишком серьезные меры предосторожности. Заведующая лабораторией добросовестно выполнила работу. Но образец ребенка так не охраняли. Что если подкупленный работник подменил стекла детей? И когда возили стекла на пересмотр — результат был тот же, потому что это действительно отец и сын. Только не мои родные.

Я выдохнула, запуская дрожащие пальцы в волосы.