Она не хотела детей: они помешали бы карьере. Он – мечтал о них.

Поэтому она никогда не говорила ему об абортах, которые делала… От него и не только.

Когда она пришла на пятый, ей сказали: «Если сделаете, у вас никогда не будет детей…»

И на свет появился Григорий.

Родителей он видел редко. Мать гастролировала, выступала в провинциальных ДК. Времена изменились, и спрос на ее творчество резко упал, но она хотя бы работала. А отец – нет. Он пил! Ребенок, о котором он так мечтал, не смог стать смыслом ВСЕЙ его жизни. Папа любил Гришу, но не мыслил себя вне сцены…

Быть может, потому, что к ней он больше привык. Сын у него появился в тридцать шесть лет, а выступать он начал еще мальчишкой.

Родители не развелись, но разъехались через полтора года после рождения Гриши. Отец жил в своей однушке, доставшейся от тетки. Мама, когда бывала в Москве, – в квартире, которую ей дали. Гриша жил у бабушки. Но у родителей он гостил. Даже у отца. У него бывали периоды протрезвления, порой недельные, тогда он приводил себя и квартиру в порядок, покупал нормальную еду, а не только закуску (ему капали кое-какие авторские), машинку или мячик и ехал за Гришей к своей матери. Видя, что сынуля в нормальном состоянии, бабка позволяла ему забрать мальчика. Только не проходило и трех дней, как она мчалась, чтобы его забрать. Несостоявшаяся звезда романса опять запивала!

И все же с отцом Грише было лучше, чем с матерью. Даже пьяный, он был внимателен к сыну. Играл с ним, разговаривал, с дружками своими, алкашами, знакомил, и они все вместе развлекались жмурками да прятками.

Матери же было не до Гриши. Забирая его себе, она всего лишь исполняла свой материнский долг, чтоб никто не считал ее кукушкой. Особенно свекровь. Ее всегда заботило, что о ней думают другие, поэтому мама постоянно пускала пыль в глаза. Но сын ей мешал. Он требовал к себе как минимум внимания, а ей так не хотелось вникать в его маленькие проблемки! Достаточно того, что она обеспечивает Гришу. Дает свекрови столько денег, сколько она просит. А заработать их не так уж и легко! Настоящие звезды вчерашнего дня без копейки сидят, а она и гастролирует, и на радио выступает, и даже на телевидение ее зовут изредка. А все почему? Потому что они, звезды, точно как Гришин папа, пассивно ждут милости от судьбы, а она действует! Приходится нелегко, ведь ей уже не двадцать. Но, к счастью, и не пятьдесят. Всего лишь под сорок. И есть еще те, кому она безумно нравится. И если кто-нибудь из этих мужчин способен что-то для нее сделать, она воспользуется этим…

Мама постоянно убегала на свидания, оставляя его одного. Походя целовала, шептала: «Будь хорошим мальчиком!» – и ускользала. Присматривать за Гришей в ее отсутствие было некому, но мама просила соседку его хоть разок проведывать. Женщина так и делала. Гриша притворялся, что спит. С чужой тетей ему сидеть не хотелось – уж лучше одному.

Он был очень нелюдимым, диким, и с возрастом это усугублялось. Если в три года он мог играть в жмурки с плохо знакомыми пьяницами, то уже в пять чурался даже дяди, отцовского брата. Гриша признавал только бабку да маму с папой. Из детей – никого, так что в садик он не ходил и, когда гулял на детской площадке у дома, всех ребят обходил стороной. Они тоже не хотели знакомиться с нелюдимым и не очень приятным мальчиком…

О да, Гриша мало кому нравился! Существуют люди, и взрослые, и маленькие, которые, не прилагая каких-либо усилий, располагают к себе. Другие стараются, и у них получается. Гриша же, когда хотел кому-то понравиться, добивался обратного эффекта. Дети обзывали его «подлизой» и гнали прочь. В школах, общеобразовательной и музыкальной, Гриша не обзавелся не то что друзьями, а просто приятелями. Это его особо не трогало. Вот только списать никто не давал, а это было плохо, потому что учился Гриша неважно. Ему плохо давались и общеобразовательные предметы, и музыка. Талантом он пошел не в отца. Увы!

Гришина мама вышла замуж, когда ее сын учился в четвертом классе. Отец к тому времени превратился в «синяка», бабушка не доверяла ему Гришу даже на день. Навещать его разрешала, но и только. Папаша, весь трясущийся с бодуна, небритый, в старом, висящем мешком на похудевшем теле пиджаке, являлся пару раз в месяц. Вручал сыну игрушку, которую незаметно передавала ему бабушка, спрашивал, как дела. Но дела Гриши его мало интересовали. Отец только и ждал, когда можно будет уйти, чтобы опохмелиться.

Мама регулярно забирала Григория на выходные. Она перестала гастролировать. Новый муж, человек очень богатый, из бывших бандитов, купил для нее эфирное время на телевидении, и женщина стала ведущей.

Супруг был моложе мамы. Причем значительно. Он был невежествен, груб, плохо воспитан, но невероятно хорош собой и темпераментен. Мать его обожала! Из ее разговора с подружкой, случайно подслушанного, Гриша узнал, что отчим жаждет любви супруги по пять раз на дню и никогда не получает отказа, ибо от ТАКОГО удовольствия не отказываются. Тогда ему стало ясно, что за звуки он слышит субботними ночами. И воскресными утрами. И днями, когда мать с отчимом отправляются вместе в ванную. Это выражение этого самого удовольствия!

Как ни странно, папа Гриши тоже нашел свою любовь в возрасте сорока девяти лет. До этого он пил без меры. Его тело ссохлось, а лицо опухло. Он слонялся с бомжами, лакал денатурат. У него начались проблемы с ногами и головой. Напившись, он переставал соображать и не мог ходить. Как-то, приняв бутылочку стеклоочистителя, он не сумел вспомнить, где живет. А так как ноги его подкашивались, Гришин папа улегся спать прямо на улице. Там, в придорожной канаве, его и нашел тот человек, который впоследствии стал главным в жизни папы.

Его звали Женей.

И это был мужчина сорока пяти лет.

Он был добрым, честным, преданным. По доброте душевной он решил помочь валяющемуся в луже алкашу. Потом, когда они немного узнали друг друга, он честно признался в своей нетрадиционной ориентации. А когда Гришин папа ответил на его чувства, преданно служил ему всю жизнь. Именно Женя помог ему завязать. Он организовывал для него концерты в маленьких залах провинциальных ДК. Он выхаживал отца, когда того хватил инсульт. И он же хоронил его, так и не оправившегося от удара.

Но Гриша не любил Женю. Когда он смотрел, как тот нежно похлопывает папу по спине или приобнимает, его передергивало. И хотя пожилые любовники вели себя на людях сдержанно, допуская только невинные прикосновения, Гриша представлял их поцелуи, ласки и содрогался от омерзения. Ему казалось, что немолодые люди вообще не должны заниматься сексом. А уж тем более однополым. Это отвратительно!

Впрочем, матушка, еще вполне моложавая дама, и ее тридцатипятилетний муж тоже вызывали у него неприятные эмоции, а их похотливые стоны казались самыми тошнотворными на свете. Даже бренчание на расстроенном рояле звучало приятнее, чем их охи-ахи.

Когда другие его ровесники уже вовсю занимались сексом, Гриша только начал испытывать слабое влечение к… самому себе. Он рассматривал себя в зеркале, поглаживал, изучал. Он находил прикосновения к самому себе приятными и постепенно заходил в ласках все дальше и дальше. Гриша очень удивился бы, узнав, что другие мальчики, когда мастурбируют, представляют девочек из класса, или учительниц, или артисток. Он же никого не представлял, ему было хорошо с самим собой.