– Вторая группа, – он кивнул на Аслана, – тоже не нашла Серегу. Похоже, он пропал… – И отстраненно продолжил, ни к кому конкретно не обращаясь, а скорее, разговаривая с самим собой: – И снова на этом самом месте… Заколдованное оно, что ли?

– Так, постойте! – всполошился Гриша. – На каком таком месте? – Королев сделал вращательное движение кистью. Григорий ничего не понял и решил уточнить: – Что это значит?

– Ну, вот где-то здесь же. Плюс-минус десять метров. – Он посмотрел в заросли. – Ну да, точно. Вон чурки деревянные стоят.

– Но они же появились только вчера?

– Не все. Один идол был, когда мы первый раз попали на остров. – И пояснил: – Мы тут с Ариадной клип снимали некоторое время назад, еще тогда его приметили. Остальных изготовили по его образу и подобию. Резчик, когда увидел фото, перепугался. Сказал, что это воплощение какого-то недоброго духа, и рекомендовал нам не приближаться к нему близко. Копии тоже делать не советовал, да и браться за работу не хотел. Но Серега смог его уболтать – он мастер вести переговоры.

– Может, стоило прислушаться? – поежившись от внутреннего холодка, выдавил из себя Гриша.

– Ой, да ладно! Контрабандисты наверняка врыли это чудо-юдо, чтобы местные рыбаки держались от острова подальше. Тут народ темный, суеверный. Даже полицаи, не говоря уже…

– Подождите, – перебил режиссера Аслан. – Так кто тут пропал, кроме Сергея?

– Мой ассистент Ванька.

– И что? С концами пропал?

– Ага. И тоже на берегу обувь и шапочку оставил.

– Вы это серьезно? – недоверчиво покосился на режиссера Артем.

– Разве такими вещами шутят? Пропал Ванька. Бесследно. Мы только его пожитки нашли, кроссовки и панаму.

Костик тронул Королева за руку и взволнованно спросил:

– А это не он там, в яме?

– Нет.

– Может, вы его просто не узнали? Труп был в ужасном состоянии.

– Так я его и не узнавал, это полицаи местные.

– И кем же оказался покойничек? – полюбопытствовал Костик.

– Мелким наркоторговцем по кличке Смайл. Он пропал больше двух месяцев назад. Все решили, что сбежал. Что-то там этот Смайл еще с одним дилером не поделил, территорию, наверное, тот грозился его пришить…

– Вот и пришил.

– Да, полицаи так и сказали.

– А по поводу вашего ассистента?

– Если дословно, то… Проклятый остров взял еще одну жизнь.

На сей раз Григория бросило в жар. На лбу выступили крупные капли пота и потекли по лицу, хотя рядом с океаном, да еще в тени пальм, было довольно прохладно.

– Почему… проклятый? – с запинкой проговорил он.

– Местные его так называют. Из-за идола, по всей видимости. Я же говорю – суеверные они очень. Или из-за того, что остров, если на него смотреть сверху, по форме напоминает череп. Или просто дурная слава – коль тут лихие люди обитали, то мирные граждане старались держаться от их логова подальше. Они и сейчас с опаской к острову относятся. Причем особенно сильно он пугает их ночью. Поэтому у нас поработать не много желающих нашлось. И ни один не оставался здесь ночевать…

Григорий вздрогнул. Ему вдруг показалось, что ему в спину кто-то смотрит…

Пристально и недобро.

Гриша резко обернулся. Позади никого не было. По крайней мере, никого живого. Только в отдалении деревянный идол таращил свои пустые черные глаза.

Жара стояла невероятная. Девочки лежали в гамаках и обмахивались кто чем. Маша вместо веера использовала пальмовую ветку, Варя – собственную шляпу с большими полями, а Наташа с Кариной – журналы с собственными фотографиями на обложках.

– Я умираю… – простонала Наташа. – Когда же жара спадет?

– Не скоро, – ответила Варвара. – Еще только полдень. Сейчас самое пекло.

– Как же я мечтаю о кондиционере…

– А я от простого вентилятора не откажусь! – прорычала Карина. – Почему нам их не дали?

– Потому что в хижине нет электричества, – резонно заметила Маша. – И вообще… Подумайте о том, что мы лежим тут, ничего не делаем, у нас сколько угодно питьевой воды и душ под боком, а парни сейчас прочесывают джунгли…

– На то они и мужчины, – фыркнула Карина.

Карина росла в семье, где царил матриархат. Ее мать была женщиной сильной, властной, непримиримой. Если супруг не соглашался с ней, она прикрикивала на него; если ослушивался, наказывала молчанием или лишением карманных денег – он отдавал ей зарплату до копейки; если же допускал серьезные ошибки, предпринимала «карательные действия». А именно – выдворяла из дома со скандалом. То есть не просто выставляла его чемодан за порог и бросала: «Уходи!» Она устраивала целый спектакль, зная, как ее муж ненавидит скандалы, а особенно прилюдные, с «вынесением сора из избы». Мягкому, деликатному, интеллигентному отцу было ужасно стыдно и за себя, и за супругу.

Они были абсолютно разными, папа и мама Карины. Дочка даже не могла понять, как эти два диаметрально противоположных человека могли пожениться. И ладно бы по «залету», расчету, сговору родителей, так нет – по любви! О да, когда-то они любили друг друга. Да так сильно, что мама ослушалась строгого отца, запретившего ей, крымской татарке, выходить замуж за русского, а папа переехал из родного Санкт-Петербурга к любимой в Тамбов.

Познакомились они в Северной столице. Мама приехала посмотреть ее красоты и во время прогулки по Петродворцу встретила парня. Маленького, невзрачного, уже в двадцать два года лысоватого, но невероятно умного, интересного, приятного в общении. Молодая тамбовчанка с открытым ртом слушала его рассказы об основании города Петром и думала о том, что внешность для мужчины совсем не главное. Тем более если он умница. Ее нового знакомца в то же самое время посетила мысль похожая, но при этом противоположная по смыслу. Если девушка так красива, то ей совсем не обязательно быть умной. Невзрачный питерец любовался сногсшибательной тамбовчанкой, не то чтобы не замечая… а скорее не акцентируя внимания на том, что она глуповата и… грубовата…

Но хороша…

Как же мама была хороша в молодости!

Родив троих детей, она подурнела. Поправилась сильно, перестала за собой следить, подстригла свои шикарные темные волосы, чтобы не тратить время на долгое расчесывание и плетение кос. Но на свадебной фотографии, не говоря уже о более ранних снимках, она была очень хороша: рослая, изящная, с белозубой улыбкой и водопадом волнистых волос. Папа на ее фоне выглядел заморышем. Но и со временем, когда красота мамы поблекла, родители Карины не стали смотреться гармоничнее. Умник и дурочка. Интеллигент и хабалка. Добряк и злюка. Диаметрально противоположные люди, чудом оказавшиеся вместе…

Любовь, которая объединила их, умерла где-то на пятом году совместной жизни. Ее застал только первенец четы. Карина, рожденная позже, идиллии не наблюдала. Но, когда она росла, родители еще как-то ладили. С рождением третьего ребенка все изменилось. Мама не хотела больше детей и, когда вновь забеременела, пришла в бешенство. Она обвинила мужа в том, что он «смухлевал» с презервативами, с помощью которых они предохранялись, и устроила первый по-настоящему громкий скандал. Карина этого не помнила, она тогда была еще мала, ей рассказывал брат. Мама не просто кричала и ругалась, она распускала руки. Отхлестав супруга по щекам, она заявила, что отправится на аборт. Однако не решилась, и у Карины появилась сестренка Светланка.