Судя по всему, этот небольшой инцидент остался незамеченным хозяйкой. «Луковка» без устали хлопотала за стойкой, то отвечая на телефонные звонки, то готовя для посетительниц кофе.

Наконец последовал звонок от вернувшегося с рыбалки Дайки: он велел передать мне, чтобы я приходила в «нашу» сусичную.

— Надевать свой прежний наряд вам едва ли захочется, — сказала хозяйка. — Исподнее кимоно тоже изрядно пропотело. Может, примете душ? Я могу одолжить вам своё платье.

И вот я опять принимаю душ в чужой ванной. Сквозь матовое стекло дверцы виднеется силуэт похожей на луковицу головы хозяйки.

— Как температура воды? Нормальная?

Я невольно прыскаю. Странный вопрос для человека, моющегося под душем.

Чудачка она всё-таки!

Мокрая после душа, я открываю дверь в предбанник. Хозяйки там уже нет, но в плетёной корзинке для белья лежит аккуратно сложенное белое в голубой горошек платье. Рядом с ним — пакет с трусиками из близлежащего магазинчика. А вот лифчика нет. Но, как выяснилось, «Луковка» и тут всё предусмотрела: с внутренней стороны к платью пришиты чашечки. Воротник-хомутик переходит в две полоски ткани, которые завязываются сзади на шее бантом, а спина остаётся голой. В сочетании с широкой юбкой-клёш получается дизайн в духе семидесятых годов. Чтобы не выбиваться из стиля, я решила зачесать волосы кверху.

— Ну, я пошла.

Сунув ноги в босоножки, выхожу из дома. Чаевые вместе с деревянными палочками я положила в целлофановый пакет и прихватила с собой, сама не знаю для чего. Сусичная под названием «Хиродзуси» находится в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Пока я шла по улице, цокая каблучками, мне страшно захотелось пить, и я купила в автомате баночку сока. Этот сок, купленный на деньги от своих песен, был удивительно приятен на вкус и в то же время горек.

По дороге я набрела на какой-то пустырь, огороженный верёвкой. Поднырнув под неё, я проникла на запретную территорию. Снующие в душном и влажном вечернем воздухе комары нещадно впивались мне в кожу. Я быстро воткнула в поросшую мискантом землю деревянные палочки, после чего трижды хлопнула в ладоши и молитвенно склонила голову. Эти палочки — знак на могилке, в которой похоронена только что погибшая частица моей души.

Я вошла в сусичную, расчёсывая комариный укус под коленкой.

— Что это на тебе? Ты же простудишься! — буркнул Дайки.

Это были первые слова, которыми он встретил меня. Сняв с себя пиджак, Дайки набросил его мне на плечи. Из красотки, щеголяющей в кокетливом платьице, я тотчас превратилась в деревенское пугало. Обнажённый до пояса Дайки отправил в рот очередную порцию суси и похвастался:

— Улов нынче выдался отменный.

Молоденькие рабочие из бригады Дайки с выкрашенными в каштановый цвет волосами принялись наперебой приветствовать меня, так что я даже смутилась. Интересно, почему эти работяги все, как на подбор, такие щёголи? У одного волосы забраны сзади в хвост и серёжка в ухе, на другом — пижонского вида майка с выхваченным ножницами воротом и обрезанными рукавами. И всё этим красавчикам к лицу. Ну прямо эстрадные кумиры.

Oh, love! — невольно улыбнулась я.

Когда восемь пригожих юношей, каждый из которых хорош на свой лад, маячат у тебя перед глазами, словно виноградная гроздь, невольно хочется отщипнуть хотя бы одну ягодку. Но, как ни странно, эта братия придерживается строгих моральных принципов. Как-то, притворившись изрядно подвыпившей, я в шутку стала кокетничать с одним из них, но он решительно пресёк мои поползновения.

— Нет, тут я пас, — сказал он. — Когда-то, пацаном, я нюхал всякую дрянь вроде паров едкого растворителя. Хиросэ-сан вытащил меня из этой ямы, можно сказать, спас мне жизнь. Понимаете, есть вещи, через которые как бы нельзя переступить.

Как бы понимаю.

— Эй, хозяин, Ринка пришла. Приготовьте ей то же самое, чем только что потчевали нас.

— Будет сделано.

Старичок хозяин поставил передо мной тарелочку, на которой лежали суси со скумбрией. Они оказались на удивление вкусными.

— Пальчики оближешь! Неужели это и вправду рыба из твоего сегодняшнего улова? Вот это да!

— А то как же! Теперь ты видишь, на что я способен?

Как это ни досадно, мальчики, но в Дайки есть нечто такое, чего не найти во всех вас вместе взятых. Надёжность. Для меня, болтающейся по жизни подобно утлому судёнышку, он — всё равно что якорь. Он мне одновременно и отец, и любовник.

Такому человеку я изменить не могу.

И тем не менее постоянно, изо дня в день изменяю. Почему? Да потому что без памяти влюблена в свои песни.

Для Дайки моя страсть к пению — заклятый враг, единственный противник, против которого бессильны его кулаки. Должно быть, у каждого человека существует вечный соперник в любви — «мечта», за которой устремляется его половина.

— Окунь — тоже что надо!

— А печёная макрель с солью! Объеденье!

Сидящие у стойки красивые парни, войдя в раж, как при игре в мяч, выхватывают друг у друга тарелки с лакомыми кусками, насыщая свою плоть жизненными соками. Кто-то берёт прямо пальцами и кладёт мне в стакан кусочки льда, действуя с таким проворством, что я не успеваю воспротивиться этому. Другой подливает мне охлаждённое сётю[28]и чокается со мной. Но я не привыкла столько пить… Пока я в растерянности смотрю на свой стакан, Дайки выхватывает его у меня из рук, и мне остаётся лишь заворожено наблюдать за тем, как он одним махом опрокидывает огненный напиток в своё могучее горло.

— А, заходите! Вы сегодня одна? — энергично приветствует хозяин новую посетительницу. В такие ресторанчики женщины редко приходят без спутников.

— О!

— Какая встреча!

Одинокой посетительницей оказалась Кахо Дзёдзима. На ней замшевая безрукавка цвета прелой зелени, надетая прямо на голое тело, и шорты с обтрёпанными краями — такое впечатление, что прежде они были обыкновенными джинсами, но какой-то силач оторвал от них обе штанины. Наряд дополняли спортивные тапочки со смятыми задниками на босу ногу. Появиться в таком завидном прикиде на людях может рискнуть только очень смуглая женщина.

Прежде чем заметить меня, она обратила внимание на Дайки и чуть не подпрыгнула от радости. Тот смущённо улыбнулся в ответ, не зная, куда деть глаза.

— Помнится, вас зовут Кахо-сан? — сказал он. — Ну как, хулиганы к вам больше не пристают? Всё в порядке?

Какая прелесть: Дайки готов защищать от хулиганов девицу, торгующую своим телом. Я обожаю в нём это благородство.

— Привет, Ринка, — обратилась ко мне Кахо. — Кэн укатил в Сэндай, так что я сегодня в одиночестве. Рада тебя видеть. Да и с «Королём» мы давненько не встречались.