Монк сглотнул, надеясь, что все три ответа будут утвердительными.

В противном случае я напрасно подверг Кэт риску…

– Давайте посмотрим, слышит ли нас пациент.

Техник наклонился к микрофону, аудиосигнал с которого транслировался на керамические наушники, разработанные специально для общения невролога с пациентом в минимальном сознании. В них шум МРТ был приглушен, а команды говорящего звучали громче.

– Капитан Брайант, – быстро и четко начал техник, – представьте, пожалуйста, что ведете напряженный теннисный поединок. Визуализируйте игру как можно ярче.

Техник посмотрел на доктора Гранта. Тот наклонился ближе к экрану, на котором появилось новое сечение мозга Кэт.

Невролог нахмурился.

– Дадим ей минуту и попробуем снова.

Он потянулся вперед и обвел пальцем участок на экране.

– Премоторная зона коры. Здесь мозг планирует и программирует произвольные движения. До того, как человек поднимает руку или делает шаг, в его мозгу активируется эта область лобных долей. Даже мысль о движении стимулирует ее, наполняя свежей кровью.

Лиза объяснила:

– Если Кэт услышит нас и ярко представит картину игры в теннис, данная зона подсветится.

– Но этого не происходит, – сказал Монк.

– Не торопитесь, – проговорил Грант и дал технику отмашку. – Попробуем снова.

Испытание повторилось. С тем же результатом.

– Еще раз, – сказал невролог.

Кэт по-прежнему не проявляла никакой реакции.

Грант нахмурился сильнее. Лиза стояла с опустошенным выражением.

Невролог отодвинулся от экрана и потер рот.

– Жаль. Не думаю, что…

– Можно мне попробовать?

Монк отодвинул техника в сторону, встал на его место и подался к микрофону. Кэт никогда в жизни не играла в теннис; возможно, надо придумать вопрос получше, о чем-нибудь сокровенном.

– Кэт, если слышишь меня – а я очень на это надеюсь, детка, – вспомни, как тебе приходилось гоняться за Пенелопой после ванны. Вопящая, как сирена, девочка бегает по дому с голым задом, ты с полотенцем пытаешься ее поймать…

Он продолжал говорить, а урчание МРТ эхом отдавалось у него в груди.

Давай, Кэт, ты справишься!

09 часов 22 минуты

Кэт, запертая в темноте, плакала и смеялась.

Она бродила в тумане, то теряя сознание, то приходя в себя, как вдруг в неясной дымке раздался незнакомый отрывистый голос. Она пыталась следовать его указаниям, представить, как гоняется с ракеткой за летящим мячом, но ей не удавалось проникнуться этой фантазией.

Затем в голове прозвучал голос Монка, гулкий, решительный, требовательный, полный боли и безграничной любви. Он придал ей сил, чтобы она могла выполнить его просьбу.

Разве я могу не справиться?

Купание девочек было ежевечерним ритуалом. Монк оставался с Харриет в ванной, а жена догоняла Пенелопу. Она злилась – но разве можно злиться всерьез, когда слышишь чистый беззаботный смех ребенка?

Кэт очень хотела, чтобы, повзрослев, девочка не утратила свой беспечный нрав.

Нет, ей не забыть ту ночную беготню, мокрые следы в коридоре, разметавшиеся влажные волосы Пенни. И сама Кэт, бывалый оперативник «Сигмы», полушутливо-полувсерьез охотится за голой, громко хохочущей дочкой.

Я помню… Всегда буду помнить…

09 часов 23 минуты

Медсестра в соседнем помещении с МРТ вдруг быстро подошла к переговорному устройству на стене. Сердце Монка сжалось от страха, что произошло самое худшее.

– Доктор Грант, – сказала медсестра, – пациент, похоже, плачет.

Кэт…

– Крайне важные изменения, – ответил невролог и указал на дисплей.

Когда на экране обновилось изображение, часть лобных долей серого цвета сияла огненно-красным узором, ярким цветком веры и надежды.

Лиза сжала его руку.

– Кэт в сознании. Она тебя услышала.

Монк сделал несколько глубоких вздохов, почувствовав облегчение.

– Что теперь?

Грант усмехнулся.

– Будем задавать ей вопросы. Если ответ «да», пусть думает о купании дочери. Если «нет» – не думает ни о чем.

– Последнее ей дастся нелегко, – предупредил Монк.

Разве бывало такое, чтобы она переставала думать, размышлять, планировать?

Они приступили к выполнению задачи, убеждая Кэт успокоить разум и настроиться. Затем Монк стал задавать вопросы, а Грант отслеживал ее реакцию.

Первый вопрос Монка касался самого важного.

– Кэт, я люблю тебя. Ты знаешь это, верно?

После паузы Грант сообщил:

– Похоже, знает.

Допуская, что времени у них мало, Монк перешел к делу.

– Девочки и Сейхан пропали. Ты знаешь?

Кэт: «Да».

Он посмотрел в соседнее помещение на тело жены, неподвижное, в трубках…

– Тебе известны какие-нибудь факты, которые помогут их найти?

Пауза длиннее, чем раньше.

Затем Кэт отреагировала: «Да».

Монк вздохнул с облегчением, пытаясь придумать следующий вопрос, чувствуя, что время истекает.

– Ты знаешь, кто напал на дом? Кто их забрал?

Следующее изображение осталось темным.

То есть «нет».

Плечи у него опустились от разочарования, однако Грант поднял палец, призывая к терпению.

Затем изображение обновилось.

«Да!»

Монк наклонился к микрофону.

– Отлично справляешься, Кэт. Так держать. Я знаю того человека или тех людей?

Опять долгое ожидание. Он представил, как Кэт кричит из колодца, который становится все глубже.

Наконец: «Да».

Монк утер пот со лба, взволнованный и расстроенный, что допрос идет так медленно.

Один из техников подозвал доктора Гранта и обратил его внимание на свой монитор, дававший изображение мозга Кэт в продольном разрезе. Невролог выругался и встал.

– Что случилось? – спросил Монк.

– Зона кровоизлияния в стволовой части мозга снова увеличилась. На сей раз значительно. Нам нужно контролировать кровотечение.

– Что будем делать?

– Отнесем наверх. Проконсультируемся с хирургом.

Монк задумчиво смотрел в соседнее помещение. Ради малейшего шанса спасти дочек надо выяснить, что известно Кэт.