Лиза улыбнулась.

– Или пациент…

Монк согласился. В вопросе концентрации Кэт не было равных.

Изображение стало более детально проработанным. И понятным.

09 часов 45 минут

Кэт изо всех сил старалась удержать образ в уме. Мешала пульсирующая головная боль, которая проникла уже в каждую трещинку черепа.

Казалось, что с тех пор, как она начала концентрировать внимание на образах, прошло несколько часов.

Она помнила предводителя нападавших, нависшего над ней с кинжалом в руке. Оружие было достаточно необычным, чтобы определить его владельца.

Давай же, Монк…

Снова раздался его голос:

– Кэт, если ты пытаешься показать нам нож или клинок, мы поняли, детка. Умница.

Она расслабилась, почти без сил.

Слава Богу!..

Кэт не имела ни малейшего представления о том, каким образом мужу и врачам удалось совершить чудо – увидеть, что у нее в голове. Главное, получилось.

Думай, Монк!

09 часов 47 минут

Монк увидел, как изображение на экране растворилось, снова превратившись в беспорядочный вихрь, как будто подтверждая, что они верно распознали сообщение.

Лиза повернулась к нему.

– Изображение имеет для тебя какой-то смысл? Она говорила, ты знаешь нападающего.

Он покачал головой.

– Понятия не имею.

– Может, это только первый смайлик в цепочке, – предположил техник.

Монк пожал плечами и попробовал снова.

– Кэт, я не знаю, к чему ты клонишь. Можешь уточнить? Отправь еще картинку. Чтобы сузить круг.

Они все наблюдали за калейдоскопом пикселей.

Ты справишься, Кэт!

И снова стал медленно формироваться образ, расплывчатый и нечеткий. Словно песок, сыплющийся сверху и высыпающийся на пол.

Медсестра махнула рукой, привлекая внимание, и указала на ногу Кэт, которая стала дрожать.

– Снова начинается припадок, – сказал Грант. – Всё.

Нет… Только не сейчас…

Монк поднес микрофон к губам.

– Кэт, у тебя мало времени. Сосредоточься, как никогда раньше. Собери все силы, милая.

Пиксели слились в более четкую картинку, не такую детализированную, как раньше, больше похожую на рисунок карандашом, однако достаточно разборчивую.

– Шляпа ведьмы! – понял Монк.

Изображение растворилось.

В соседнем помещении тело Кэт выгнулось на столе томографа, содрогаясь от мощного спазма, преодолевшего паралич. Ее конечности задрожали, отчего игла капельницы выскочила из вены.

Медсестра бросилась к Кэт.

– Мы ее теряем!

Грант выбежал из операторской, чтобы помочь. Монк застыл, выпрямив спину; по его щекам текли слезы.

Отдыхай, детка. Ты справилась!

Он вспомнил кинжал и шляпу ведьмы.

Я знаю, кто забрал наших девочек…

25 декабря, 09 часов 48 минут

по восточному поясному времени

Неизвестная локация

– Тсс, все хорошо, – сказала Сейхан девочкам.

Разумеется, это было неправдой, но им знать необязательно. Сидя на крошечной койке, Сейхан осторожно вытерла две полоски грязи на носу самой младшенькой. Пятилетнюю Харриет только что вырвало овсянкой в унитаз из нержавейки в сыром углу подвала, и старшая на год сестричка Пенелопа, прильнувшая к Сейхан, казалось, вот-вот последует ее примеру.

Когда девочки пробудились от наркотического сна, Сейхан была рядом и очень старалась успокоить и утешить их в незнакомой обстановке. Однако разве можно заменить маму?.. Даже сейчас Харриет отрешенно смотрела на пустую незаправленную постель, словно догадывалась, для кого она предназначалась.

Для Кэт.

Девочка с волосами темно-рыжего цвета не проронила ни слова с момента пробуждения. Приняла ситуацию спокойно и рационально, в духе своей матери. На ней была зеленая пижама с вышитым изображением широкого черного пояса. В комплекте шла еще остроконечная эльфийская шляпа, но, будучи более серьезной из сестер, Харриет отказалась надевать ее дома и бросила на пол, продемонстрировав тем самым отвращение к подобным легкомысленным пустякам.

Когда подали завтрак – горячая овсяная каша с корицей и яблочным вареньем, – она просто съела его, последовав примеру сестры.

Пенни после пробуждения сыпала вопросами и утверждениями: «Где мама? Где мы? Почему нет двери в ванную? Здесь воняет. Мне нравятся муравьеды». Последнее, вероятно, было связано с наличием в подвале муравьев, вереницей шагающих по бетонному полу и исчезающих в канализации. Сейхан знала, что Пенни таким образом пыталась снять стресс, справиться со страхом.

– Когда мы выберемся отсюда? – спросила девочка. – Я хочу пописать.

– Можешь воспользоваться туалетом.

Пенни в ужасе покачала головой, с отвращением тряся светло-рыжими косичками.

– Харриет туда вырвало.

– Я все смыла.

Пенни по-прежнему мялась, избегая ее взгляда.

Сейхан догадалась о реальной причине отказа.

– Если я пойду первой, пойдешь за мной следом? Тут нечего стыдиться.

Пенни пожала плечами, не давая обещаний.

Сейхан вздохнула и встала. Комната слегка пошатнулась – вероятно, эффект транквилизатора, – и рука машинально поддержала живот. Ребенок внутри пошевелился, надавив на мочевой пузырь. И хорошо – значит, не пострадал от нападения.

Она поспешила к туалету. Все равно планировала им пользоваться, выбора-то нет. Расстегнула штаны для беременных, радуясь широкому эластичному поясу. Натянув на колени длинную блузку, чтобы прикрыться, села на корточки и вздохнула с облегчением.

Смывая, Сейхан заметила в унитазе кровь. Немного, но достаточно, чтобы сердце бешено заколотилось. Тем не менее виду она не подала и повернулась к Пенни.

– Видишь, ничего страшного.

Похоже, удовлетворенная, Пенни поспешила к унитазу, без умолку болтая. «Какают ли черепахи в панцире? Почему кошки не лают? Бобби из школы – тупоголовый пукалка».