Никто из нашей семьи не мог даже представить, что спустя пять лет мы будем вносить гроб Эми в эту же самую часовню. Позже мы решим, что Синтии будет лучше рядом с Эми, и теперь они вместе покоятся на кладбище Эджвербери: бабушка и внучка снова вместе. К сожалению, они обе ушли слишком рано.

На похоронах Синтии Эми сидела рядом с Митчеллом и Алексом и плакала, плакала, плакала. Она была безутешна. Помню, как она обнимала меня с размазанной по лицу тушью. Я также запомнила, что она была не в черном; Эми явилась в облегающем леопардовом платье, которое бы оценила Синтия. Она всегда носила очень яркие цвета.

А вот что Синтия бы точно не оценила, так это татуировку Эми, которую она набила на правом плече. Должна признаться, мне ее татуировки тоже не нравились. Она сделала первую татуировку в 15 лет – маленькую Бетти Буп на копчике – и постоянно пополняла коллекцию. «Так вот кто виноват!» – год назад пошутила я при встрече с тату-мастером Генри Хейтом, создавшим большинство эскизов. Вообще-то, Генри был противоположностью своего имени. Именно в его салоне в Шордиче Эми набила себе фигуру бабушки. Это обошлось ей в 120 фунтов. Через две недели она вернулась за надписью «Синтия» и двумя сердечками.

Эми потеряла свой телефон, так что первым делом без разрешения взяла мобильник Генри. А потом достала одну из книг с полки салона и стала вырывать страницы, которые ей нравились. Книга называлась «1000 Pin Up Girls» – она искала девушку, похожую на Синтию. «У нее была фигура, как у Софи Лорен, – сказала она Генри. – Соблазнительной и игривой». В конце концов она выбрала фотографию. Генри хотел добавить к ней пару авторских штрихов, но Эми его остановила. «Мне не нужны твои рисовашки, я хочу именно это», – сказала она, ткнув в страницу пальцем. На ней была черно-белая фотография модели 1950-х Марж под названием «Любимица заголовков». Фигуристая девушка улыбалась и была одета в черные чулки, шорты с высокой талией и подвязанную рубашку с принтом газетных страниц. Прямо как платье от Moschino, которое в том же году Эми наденет на шоу Джулса Холланда. Реклама рядом с Марж гласила: «Разбирайте свои утренние газеты, ребятки, новости на любой вкус! Вихрю пред вашими глазами вы обязаны милашке Марж Уилсон – скромные 162 см, звездочка из Питтсбурга, Пенсильвания».

Видимо, не только Синтия могла предвидеть будущее.

В середине мая 2006 года, почти сразу после кончины Синтии, Уайнхаусы собирались на свадьбу. Сестра моего друга Фила Хиллари, с которой мы часто ходили на Еврейские вечера для одиночек, выходила замуж в Уитстоуне на севере Лондона. По такому замечательному поводу Фил с семьей прилетели аж из Нью-Йорка, ведь Хиллари было 60 лет, и этот брак был для нее первым – женихом стал итальянец по имени Клаудио, которого она встретила на занятиях сальсой.

Эми привела своего тогдашнего бойфренда – милого парня по имени Алекс Клэр, – но все время находилась возле меня, не желая общаться с остальными гостями. Такое поведение было для нее неестественным, ведь Эми обожала семейные сборища. «Все в порядке, Эми?» – постоянно уточняла я. Я знала, что она очень тяжело переживает смерть Синтии, в самые тяжелые моменты всегда прячет свои настоящие эмоции внутри. Снова и снова она твердила, что с ней все нормально, и даже выступила тем вечером. Но чуть позже, когда она ушла, несколько гостей отвели меня в сторону и сообщили, что Эми тошнило в туалете. И я снова погрузилась в переживания.

На протяжении всей ее жизни Эми никогда официально не диагностировали булимию. Я была в курсе ухудшающейся проблемы, потому что Эми сильно похудела – при каждой встрече с ней я отмечала худобу ее рук и ног. Эми не желала обсуждать со мной свой вес. «У меня все под контролем, мамочка, не волнуйся», – говорила она. Я вновь было хотела замять неудобную проблему, но вспомнила разговор с Эми, состоявшийся в квартире на Леопольд-роуд вскоре после ее переезда из дома.

«Я нашла крутую диету», – заявила она.

«А, и какую же?»

«Называется “Ешь и рыгай!”», – засмеялась Эми.

«Ой, Эми, не говори глупостей!» – ответила я, не придав этому никакого значения.

Те слова походили на все остальные эксцентричные идеи, что приходили Эми в голову. Но с ее похудением они обрели смысл. Может быть, так Эми раскрыла мне свою тайну? Тогда она была простым подростком без музыкальных контрактов, папарацци и взглядов публики, но, как и большинство молодых девушек, сильно беспокоилась о своей внешности. Хотя я всегда считала ее красавицей.

Еще я вспомнила простенький автопортрет, который она нарисовала в восемь лет. Меня поразило, как плохо Эми думает о своей внешности. Был ли рисунок признаком чего-то серьезного?

Я стала вспоминать похожие ситуации, стараясь собрать пазл воедино. Мне хотелось понять происходящее и объяснить его себе.

Очевидно, Эми смотрела на себя критично, а с выходом Frank и постоянными фотосессиями она стала еще более требовательной. «Господи боже, я певица, а не модель», – часто повторяла она. Но какую женщину, к сожалению, оценивают лишь по ее таланту? Эми все сильнее понимала, какой образ привлечет к ней внимание публики. На мой взгляд, после выхода Back To Black облик Эми превратился в защитную маску, скрывающую ее истинную суть.

В 2003 году, после выхода Frank, Эми появилась на обложке еженедельника Time Out, и Ричард вспоминает, как попросил у нее копию.

«Сменишь имя, раз уж теперь стала большой звездой?» – подшучивал он.

«Нет! – ответила она, оторопев. – Я Эми Уайнхаус, ею и останусь».

Но спустя несколько лет она будет делать все, чтобы скрыть знакомую мне Эми Уайнхаус. Ей становилось все сложнее контролировать свои разрушительные привычки, они буквально въелись в нее. Думаю, она убедила себя, что ее зависимости нормальны. Но Эми перебарщивала и с травкой, и с алкоголем. Я считала, что это ее способ контролировать тревожность – особенно после смерти Синтии, – но также замечала, что вещества дарят ей чувство комфорта. Они становились ее визитной карточкой.

Я уже знала о пьянстве, курении и об отсутствии у Эми месячных. Последнее я сваливала на булимию. При каждой попытке обсудить это с ней я слышала только: «Все нормально, не волнуйся обо мне». «Мам, она не говорит мне правду», – частенько жаловался Алекс. Но что было правдой? Эми всегда увиливала от ответов. Было трудно понять масштаб ее проблем – из-за вранья близким они становились все запущеннее. Что еще хуже, она врала сама себе.

Летом 2006 года подводка, которую Эми так любила, начала жить своей жизнью, а волосы она стала подбивать наверх. Преображение пришлось мне не по вкусу. Но оно определенно выделяло ее из толпы, хоть мне иногда и казалось, что передо мной сидит незнакомый человек. Верите или нет, но Эми, которую я знала, была настоящей пацанкой – теперь же она наряжалась в яркие платья. Узнавала ли она сама себя? С ее новым суматошным образом жизни – даже не знаю. Я оказалась одним из зрителей, которые пытались узнать ее на экране. А после появления Эми на нескольких ТВ-шоу в том году это ощущение лишь усилилось, превратившись в публичную казнь.