«Раньше выстрела не падаем», – Олег следил, как тот бесшумно передвигается вдоль стены. Крадется шажок за шажком и тоже неважно видит в пыльном полумраке, скоро сообразит, что смотреть надо не только по сторонам. Но тот пока осторожненько шел вдоль стены, добрался до верстака и остановился. Олег вжался спиной в спрессованные мешки, что за полтора десятка лет превратились почти что в камень, и шарил руками по сторонам в поисках хоть какого-то оружия. Но тщетно, ничего подходящего не попадалось – хозяева, царство им небесное, были людьми аккуратными, хозяйство содержали в чистоте и порядке. Артемьев шагнул дальше, снова остановился, зашуршал чем-то, и тут раздался негромкий стук. Глухой, мягкий, точно в дверь гаража ударилась птица. Олег знал, как это бывает, он сам видел, как незадолго до смерти матери о стекло чуть не убилась ласточка и от удара остался след серповидных крыльев. И вот сейчас было очень похоже, почти точь-в-точь.

Артемьев мухой кинулся к двери, Олег выскочил из-под верстака, пригнувшись, обежал мешки и едва не выругался в голос: впереди громоздился стеллаж, забитый ящиками и коробками, он преграждал путь к выходу. Олег привстал и через пыльные мутные стекла «Волги» увидел Артемьева. Тот глядел в щель меж створкой и косяком двери, пистолет он держал на уровне живота. Дернулся, точно почуяв чужой взгляд, и вдруг рванул обратно, мимо слесарного стола и верстака, едва не врезался в острый, оббитый металлом угол. Олег плюхнулся на пол и под треск рвущейся куртки ужом ввинтился в щель между «Волгой» и полом, боком полетел в черную дыру. Хорошо, что успел выставить вперед ладони, приземление получилось относительно благополучным. Плечом он врезался в бетонную стенку ямы, об нее же приложился затылком и больно ударился коленом, зато на дно рухнул почти бесшумно. Повернулся, приподнялся в тесноте и мраке и сразу увидел Артемьева. Вернее, его ноги в джинсах, что красиво ниспадали на легкие спортивные ботинки. Тот постоял лицом к машине, потом развернулся, но так и топтался на месте. Олег зажал ладонью рот, чтобы не расчихаться от едкой пыли, и люто жалел, что перестал носить с собой нож. Сейчас достаточно руку протянуть, полоснуть Артемьева по сухожилиям, и вопрос можно считать решенным. Но не было ножа, и в яме, как и под верстаком, оказалось пусто, и Олегу оставалось только ждать, когда Артемьев сообразит, где притаился оппонент. А выстрелов никто не услышит.

Время тянулось, как смола, Артемьев топтался на месте, если и отходил, то на шаг-другой, и тут же возвращался обратно. Точно кот, почуявший мышь, но пока не видит ее и от этого злится еще больше. «Волга» вдруг покачнулась, гулко ухнул металл. Олег отшатнулся к стенке, и тут под ногу попалось что-то, негромко звякнувшее в темноте. Он присел на корточки и подобрал со дна разводной ключ, тяжелый, пыльный, прикинул в руке. Не бог весть что, конечно, но другого нет, дареному коню, как говорится…

И тут в полумраке разглядел в паре шагов от себя подобие ступенек, выемки в стенке ямы, одна над другой. «Лестница» выходила наверх аккурат под кормой «Волги», просвет был не более полуметра. Олег тихонько подошел ближе, потом еще, потом над головой раздались шаги. Артемьев точно с потолка свалился и уже стоял на краю лесенки, наводя ствол в темноту ямы. Олег застыл, боясь вздохнуть, по спине пробежала струйка ледяного пота – дуло «макарова» маячило точно напротив лица, Олегу даже казалось, что от ствола разит пороховой гарью. Артемьев пригнулся, ствол повело еще ниже, и Олег видел, что единственный выход уцелеть – упасть на дно ямы, пропустив пулю над собой, а когда Артемьев полезет вниз, попытаться отобрать у него пистолет. О том, как все пойдет дальше, Олег старался не думать, желание пристрелить убийцу из его же ствола захлестывало почище, чем океанский прибой. Но это если повезет, если Артемьев промахнется первым выстрелом.

А тот не уходил, то ли ждал чего-то, то ли не решался сунуться в темноту. Олег вжался в стенку, сжимая в руке ключ, и ловил каждый звук сверху, каждый шорох, стараясь угадать, как убийца поведет себя дальше. А тот вдруг странно засопел, вздохнул глубоко, выпрямился, и Олег почуял запах дыма. Слабый, еле уловимый, он терялся на сквозняке, потом окреп, в воздухе появились седые струйки. «Что за…» – Олег вглядывался в полумрак над «лестницей», но там было пусто. Однако Артемьев не ушел, неподалеку слышались шаги, потом что-то упало и звучно треснуло, будто спелый арбуз, потом от дыма стало не продохнуть. Олег закрывал лицо рукавом куртки, но помогало слабо: в горле першило, глаза слезились. Артемьеву тоже приходилось несладко, он зашелся в кашле и, судя по стуку и грохоту, врезался во что-то, шарахнулся обратно и кинулся к выходу. Олег вскочил на первую «ступеньку», чуть высунулся над краем ямы.

Гараж заволокло дымом, он поднимался до потолка, ходил клубами – густой, едкий, глаза резало невыносимо, горло драло, точно туда сыпанули песка. Олег мало что видел вокруг себя, но темную фигуру, что ломанулась мимо, не пропустил. Дернул Артемьева за штанину, обхватил за щиколотку и потащил на себя, вниз, наплевав на гарь и хлопья сажи, что невесть откуда появились в воздухе. Артемьев рвался из рук, как мокрая рыба, выкручивался, извивался змеей, бил наугад и довольно сильно попал Олегу по темени, а потом по плечу. Но не удержал-таки равновесия, грохнулся чуть ли не в объятия Олегу, он перехватил убийцу за руку, вывернул за спину, и тут грохнул выстрел. Пыль и щепки вылетели из досок пола, пуля прошила их и застряла где-то глубоко. Олег отшатнулся, ослабил хватку, и Артемьев вырвался, выполз обратно и выстрелил еще раз.

Попал в кузов возле бампера, потом еще раз, чуть пониже, а потом получил ключом по колену. Хрипло выдохнул, закашлялся и куда-то пропал. Олег выполз из ямы, кинулся на шум, но налетел на стеллаж, невидимый в дыму, кинулся обратно. И понял, что все, приплыли – идти некуда, дышать нечем: дым можно резать, он густой и плотный, руку протяни, и ее не видно. И выход только один, но туда нельзя, там ждет Артемьев, если он не дурак, конечно. Не дурак, раз больше не стал палить наугад, ждет Нестерова у единственного выхода, чтобы наверняка.

В голове шумело, кровь билась в висках, горло как удавка перехватила. Олег брел наугад, налетел на «Волгу», та загрохотала и опасно покачнулась, едва не слетев с чурбаков-подставок. Перед глазами крутилась желто-зеленая муть, дым рвал легкие, глотка казалась ободранной до крови. Что лучше – поймать в себя пулю или задохнуться в дыму, – Олег не выбирал, он сам себе уже не принадлежал, его тащил на воздух инстинкт выживания, волок под ствол убийцы. Олег брел, согнувшись от кашля, врезался в верстак и остатками еще не угасшего рассудка сообразил, что выход где-то рядом. И точно, слева потянуло сыростью, запахло мокрой травой, Олег рванулся туда, плохо соображая, что делает, и тут его схватили за куртку. Схватили, дернули назад, потащили обратно в гущу дыма. Олег развернулся для удара и увидел в полу огненную дыру, точно вход в преисподнюю. Пламя гудело, полыхало внизу, Олег отшатнулся, но его толкнули в спину, да так, что он не устоял и рухнул в пламя.

Думал, что падает в бездну, а свалился на кирпичи, врезался коленом так, что заорал бы от боли, если бы не дым, что так и держал за горло. Кое-как поднялся на ноги, получил еще пинок в поясницу и потащился вдоль стены, почему-то мокрой, выкрашенной в зеленый цвет.