– А от водки это могло быть, доктор? Хотя водку мы пили тоже вместе и в меру, может, пару рюмок, не ведро же…

«Вот именно – “ведро водки”, “рюмка”… – подумал Артем. – Дядя Вова и его водяное волшебство. Ассоциации, навеянные высокой температурой. Брежу…»

Артем облизнул губы, очень хотелось пить.

– Вы видели? Он облизнул губы!

«Сам с собой говорю мысленно. Облизнул губы – сам же и придумал фразу внутреннему голосу. Сейчас открою глаза и увижу потолок с паутиной в углу».

Артем медленно приподнял веки.

– Вы видели, доктор? Он открыл глаза!

Вместо потолка Артем разглядел два склонившихся над ним лица. Мужчины были в возрасте, на обоих красовались белые халаты. На том, что слева, – белая врачебная шапочка, такую Артем последний раз видел в фильме про доктора Айболита, на носу солнечными зайчиками стреляют антикварные очки-пенсне. Второе лицо показалось Артему знакомым, но он не мог вспомнить, кто это.

– Голубчик, ну вы меня и напугали! – произнесло лицо справа. – Как вы себя чувствуете?

Артем почувствовал, что тот, что слева, Айболит, взял его за руку в районе запястья. Другой рукой из кармана белого халата доктор достал часы на цепочке и явно измерял Каховскому пульс с помощью такого же антиквариата, как его пенсне.

– Судя по всему, чувствует он себя хорошо, Анатолий Федорович! Видите, как глаза бегают!

Артем узнал того, который справа. Анатолий Федорович Кони. Известный российский юрист, умерший больше 100 лет назад. Это был точно он – Артем часто видел его портрет, начиная от юридического института, заканчивая собственной приемной, где на стенах были развешаны портреты именитых юристов.

«Какой реалистичный бред, – подумал Артем, закрывая глаза. – Трехмерная графика, прорисовка деталей, с ума сойти. Как сознание может рисовать такие картинки? Нереально просто. Точнее, как реально-то…»

– Голубчик, вы меня слышите? – Артем ощутил прикосновение к своему плечу и снова открыл глаза.

Лица не исчезли. Улыбался Кони; улыбался, сверкая стеклами пенсне, доктор.

– Сергей Аркадьевич, ну, не молчите, дорогой! Как вы себя чувствуете? – Кони смотрел Артему в глаза.

Артем вновь облизнул губы, не понимая, как ему отвечать на вопрос собственного воображения.

– Вот, голубчик, выпейте воды. Мы вам поможем приподняться. Давайте-давайте, – доктор попытался приподнять Артема на постели, подталкивая ему под спину подушку.

Артем приподнялся. Он ощущал слабость, но сознание было абсолютно ясным. Он полусидел на кровати, мало отличавшейся от той, на которой он оказался в 4-й инфекционной. Однако палата была очень светлой, оконные рамы недавно белой краской выкрашены, сверкают солнцем, рвущим пространство сквозь стекло.

«Стоп, – подумал Артем. – Я не в инфекционной. Там на окнах вроде были стеклопакеты. Или мне показалось… Нет, сейчас везде стеклопакеты, в любой больнице, это ж Москва, а не деревня какая-то… Или это не Москва?»

– Сергей Аркадьевич! Так как вы себя чувствуете? – повторил вопрос Кони.

– Я… – пошевелил пересохшими губами Артем и снова поднес к ним стакан с водой. – Нормально. Наверное… Странно как-то… Не понимаю ничего… Где я?

– Вы в больнице, мой дорогой. Это же очевидно! – доктор покачал головой. – Ваш друг привез вас вчера без сознания. Мы сделали вам промывание желудка на всякий случай. Может быть, наш биолог сможет узнать, чем вы отравились. Сейчас изучает содержимое ваших внутренностей. Вы не волнуйтесь только…

Доктор снова взял Артема за плечо, видя, как он скривил губы.

– Доктор, когда я смогу забрать коллегу домой? – спросил Кони.

– Я не знаю, от него будет зависеть. Мне кажется, он еще не пришел в себя, хотя пульс нормальный. И температуры нет. Вас что-то беспокоит, Сергей Аркадьевич?

Доктор пристально всмотрелся в глаза Артема.

– Какое сегодня число? – спросил Артем. – И какой день? И… год?

– О, голубчик, да вы что? Серьезно? – доктор покачал головой и посмотрел на Кони. Тот тоже, казалось, был в замешательстве.

Артем уже не первый раз ущипнул себя за бедро под одеялом. Видения не исчезали. Наоборот, он стал различать звуки за дверью: там ходили люди, переговаривались медсестры, слышался скрип катящейся тележки или кровати – в общем, посторонние звуки были очень гармоничны и подходили к происходящему в палате, как бы дополняя его. Артем взглянул в сторону окна: о стекло билась муха в безнадежной попытке проникнуть сквозь прозрачную преграду. Жужжание мухи было отчетливо слышно, так же отчетливо, как тиканье часов на стене напротив кровати Артема.

Артем посмотрел на Кони и вдруг понял, что, скорее всего, – это розыгрыш. Действительно – больница прошлого века, Кони, доктор с карманными часами – все это могло быть чьим-то веселым розыгрышем. Кто-то из его друзей или, скорее, благодарных богатых клиентов заказал такое развлечение, которое сейчас наверняка снимают на видео, чтобы потом засмеяться и вручить ему букет цветов с плакатом «Розыгрыш». Он как-то обсуждал с кем-то из своих разные варианты розыгрыша, когда эта забава для богатых переходила грань дозволенного.

Бывали случаи тяжелых нервных срывов у разыгрываемых, особенно когда сценарий розыгрыша был жестоким и сопровождался сценами похищения, убийства или опасных для жизни ситуаций. Артем тогда убеждал коллег, что действия режиссеров можно квалифицировать не как невинную шутку, а как «причинение смерти по неосторожности», если вдруг что случится, или «доведение до самоубийства». Артем немного успокоился от таких размышлений. Розыгрыш – это не сумасшествие, так что все в порядке, надо просто вести себя достойно, чтобы потом было не стыдно смотреть отснятое видео.

Артем улыбнулся.

– Вы ведь Анатолий Федорович Кони, – беззаботно заметил он. – Очень-очень реалистично. Как настоящий. Скажите, вас в Сенат уже выбрали? Или все практикуете?

Кони ошарашенно посмотрел на Артема и перевел взгляд на доктора.

– Сергей Аркадьевич, любезный, вы узнаете своего друга, я так понял? – доктор внимательно всматривался в лицо Артема. – Вы понимаете, какой сейчас год? Помните?

– Конечно помню, – Артем улыбнулся еще шире. – Какой-то год от Рождества Христова точно. Вероятно, начало ХХ века, судя по вашей одежде и возрасту, Анатолий Федорович.

– Ваше имя помните? – спросил доктор. – Скажите нам, кто вы.

– Мое имя Сергей Аркадьевич, раз уж вы меня так называли. Хотя имя Артем Валерьевич мне бы подошло больше.

Кони ослабил ворот давившей шею сорочки.

– Доктор, я не совсем понимаю, что происходит, – голос Кони был неподдельно взволнован. – Как-то странно… Сергей Аркадьевич, дорогой, вы помните, что произошло?

– По вашей версии я объелся устриц и выпил ведро водки, если я правильно понимаю. А так как устрицы в Москве не водятся, скорее всего, их привезли из Франции, а это не ближний свет. Самолетов в вашем времени еще нет, поэтому свежайшими устрицы быть не могут. Ну, или как их у вас возят из Бретони? На паровозе, в вагоне со льдом?