Креол колебался недолго. Ощупав лицо и приглядевшись к ауре, маг убедился, что это не кто-то из его друзей… и с силой опустил камень.

Потом еще раз.

Незнакомец был костлявым и сильно вонял, но благодаря ему Креол восстановил силы. Угрызениями совести он не терзался — мясо есть мясо, а этот несчастный все равно бы скоро умер. Кажется, не только Креола перестали кормить.

Теперь у Креола появился запас времени. Он бы попытался проломить другую стену, но ощупав их сверху донизу, убедился лишь, что слабых мест больше нет. Надежная каменная шкура, которую не процарапать и за год, не говоря уж о паре недель. Нет надежды выломать и решетку — прутья толстые, литые, намертво врытые в пол и потолок.

А значит, Креолу остается надеяться только на спасение извне… или на магию. Перетащив свой запас провизии в старую камеру, маг уселся в позе лотоса и стал воспринимать печати Эскетинга. Ощупывать их третьим оком, искать уязвимости уже в них.

Креол и прежде это делал, он с самого начала пытался, но не преуспел и поставил все на кирпичную кладку. Однако этот путь оказался тупиком, и маг вернулся к магии. Час за часом, день за днем он снова просиживал в темноте, пытаясь превозмочь блокировку.

На четвертый день, когда запас продовольствия стал попахивать, Креол вновь услышал какие-то звуки. В гробовой тишине что-то шуршало, что-то шелестело… сначала маг подумал, что наконец-то вернулся стражник или явился ублюдок Эскетинг, но это оказался кто-то… что-то другое.

Оно пришло не сверху. Железные двери не прогремели, как в прошлые разы. Из темноты доносились цокающие шаги, слабое хихиканье, урчание, клекот… а потом решетка вздрогнула, и к Креолу протянулась косматая лапа!

От неожиданности маг едва не упал. Он сидел у своего единственного источника света, до решетки оставалось локтя четыре, и тварь не дотянулась… но саму лапу Креол рассмотрел отчетливо! Увидел птичьи когти, увидел грязную спутанную шерсть!..

Шедим!.. это точно шедим!..

Креол собрал волю в кулак. Могильные демоны шедим наводят порчу и сглаз, а отравленных их злой силой попросту пожирают. Говорят, они дети ужасного Черного Слепца и кого-то из царевен Лэнга — то ли Ламашту, то ли Лилит. В подземной мгле Креол не видел лица шедим и не знал, на кого или что тот похож, но даже не сомневался — чудовище сейчас проклинает его, вытягивает жизнь и энергию.

Оно тоже служит Эскетингу? Или гуляет тут само по себе?

Не оно ли убило пропавшего стражника?

Лапа скрылась в темноте, но шедим никуда не ушел. Из-за решетки доносились урчание и бессвязная болтовня — шедим наводил чары.

Но поняв, кто перед ним, Креол утратил страх. Как и многие демоны, шедим — ничтожные дохляки. Потому и прячутся в ночи, потому и таятся от людей, потому и нападают исподтишка. Шедим опасны лишь для тех, кто о них не знает, кого они способны напугать или околдовать.

Но Креол их уж точно не боялся, а для сопротивления порче не нужно даже быть магом.

Достаточно не быть рохлей. Достаточно спокойно смотреть в глаза ночной твари и говорить в голос: нет надо мной твоей власти!

— Нет надо мной твоей власти! — рявкнул Креол, сжимая кулаки. — Пошел вон! Уползай в свою нору, пока не испепелили! Мардук Куриос, простри свою длань!..

Шедим издал хнычущий писк. Креол не видел его, но чувствовал, как теперь уже демон боится, как трясет его страх перед тем, кто сильнее, перед победителем царицы Тиамат и всего мира Бездны. Чтобы взывать к богам, магия не нужна, они слышат везде, и никакие печати поганого Эскетинга этому не воспрепятствуют!..

Минуточку. А ведь и правда… что если… Креол крепко задумался. Он даже не заметил, как убрался обратно в катакомбы хнычущий шедим, ибо магом овладела неожиданная мысль.

Призыв Имен Мардука — это магия. Демонология, обращение к божественным Силам. Призывая Имя, маг-жрец просит краткосрочно поделиться могуществом, и если Эмблема будет благосклонна, если будут соблюдены все условия — произойдет чудо.

У них очень много условий, у этих Имен. Не будь их так много, Креол вовсе не нуждался бы в прочих заклинаниях и сущностях — Пятьдесят Ликов способны дать все, что пожелаешь. Но их нельзя тормошить слишком часто, от них нельзя требовать больше, чем они соизволят дать, а порой, как в случае с Эскетингом, они и вовсе отказываются помогать.

Но они, в отличие от обычной магии, исходят извне. Имени плевать на какие-то вонючие печати — сумей призвать, и чудо случится. Правда, призыв — это заклятие… но заклятие особенное, в чем-то больше сродни молитве. У Гильдии договор с Мардуком, он поклялся помогать своим служителям в час нужды.

Так не получится ли достучаться до него без магии?

Несколько дней Креол ожесточенно чертил печати. Он исписал ими всю камеру, покрыл все пространство, какое только сумел. Выскабливал на камнях, выдалбливал на кирпиче, рисовал в грязи под ногами.

Из обломков кирпичей Креол возвел алтарь Вызова. Маленький и плохонький, но все-таки соответствующий канону. Маг очень надеялся, что этого хватит, что Мардук не окажется придирчивым ублюдком.

А вот с благовониями, конечно, ничего не выйдет. Ни из священного кедра, ни из сандала, ни хотя бы водорослевых. Креолу нечего и нечем было возжечь, у него ведь не было даже циновки.

В этом подземелье узники спали на голом полу.

На девятый день еды осталось совсем мало, и она невыносимо смердела. Хотя Креол и сам пах, как навозная куча — в этом узилище он провел почти месяц. Волосы и борода спутались комками, кожа зудела и чесалась, тело покрылось царапинами и язвами.

— Благовоний нет, о великий Мардук, — сказал Креол, вставая на колени и чиркая по руке обломком кирпича. — Здесь у меня ничего нет. Я отдаю тебе последнее. Подонок и содомит, не заслуживающий чести быть твоим жрецом, заточил меня тут. Он не дает мне честной смерти, он унизил и истощил меня. Из-за него я тут жру человечину, за что вечно буду просить у тебя прощения.

По руке текла кровь. Креол не видел ее в темноте, но знал, что она орошает печати. Он вздохнул, сосредоточился, собрал всю силу воли, и отчаянно прокричал:

— Приди, Тукку!!! Машшамашти!!!

Тукку, Семнадцатое Имя Мардука, есть Владыка Погибельной Ворожбы. Чароодариватель Мардука Куриос. Сейчас вся надежда Креола была обращена к нему.

Какое-то мгновение казалось, что ничего не происходит и не произойдет. Но потом где-то далеко как будто