Он резко разлил по рюмкам коньяк и потянулся к Лане, чтобы чокнуться, и вдруг нечаянно пролил коньяк на ее кофточку.

Лона вскочила от неожиданности и едва не опрокинула столик на колесах.

— Ой, что ты наделал!

— Надо солью сразу посыпать! — сконфуженно заметил Савелий, хватая со столика солонку.

— Солью, солью, медведь! Застирать нужно! — было видно, что она сильно огорчена, но непонятно чем: испорченной кофточкой или его настроением. Думается, что больше ее расстроило второе, а еще и то, что ей никак не удавалось это настроение изменить.

Лана машинально сорвала с себя кофточку и вдруг перехватила его завороженный взгляд: она забыла, что под кофточкой ничего не было. У нее была очень красивая грудь, и она это прекрасно знала.

— Никогда не ношу лифчиков, — пожала Лана плечами и неожиданно для себя вдруг рассердилась. — Чего уставился?! — ее тон мгновенно изменился, стал склочным. — Знаешь, сколько она стоит?

— Я оплачу, — хмуро бросил он, чувствуя себя виноватым со всех сторон. Он нехотя отвернулся.

— Оплачу? Стоит, нос воротит! — ее явно понесло, что не красило ее, и она, зная это, еще больше распалялась. — Где ты ее купишь? Мне ее папа прислал из Парижа! Оплатит он! Какими шишами? — Она вдруг поняла, что сказала лишнее, но не знала, как загладить вырвавшиеся слова, и потому неожиданно сунула кофточку в руки Савелию. — Вот! Идите и стирайте ее сами!

Савелий безропотно взял кофточку и направился в ванную комнату.

Лана удивленно посмотрела ему вслед, не ожидал от него такой покорности и приготовившись перейти к более решительным действиям. Но тут ее взгляд упал в зеркало, и она увидела себя полуголой: ну и ну! — она покачала головой, рассматривая свою грудь, прическу, несколько взлохмаченную. — Совсем голову потеряла девушка. Еще подумает, что специально демонстрирую свои прелести! Чуть глаза из орбит не вылезли, когда увидел мою грудь. А что, отличная грудь! Да и талия ничего, даже тоньше, чем у Гурченко. — Лапа встала на цыпочки и повернулась боком, чтобы лучше рассмотреть всю фигуру целиком. — Да и попочка ничего. Вот не думала, что он такой робкий! А как смотрел на меня! Даже внутри волна какая-то прошла! Странно. Вот не думала, что к нему, именно к нему у меня что-то всколыхнется».

Еще будучи совсем девчонкой, лет тринадцати, она впервые испытала странное ощущение, когда, проснувшись среди ночи и выйдя из комнаты попить, неожиданно увидела, как ее мать ласкает какой-то молодой мужчина. Лана не помнила своего отца — он их бросил, когда ей не исполнилось и трех лет. С тех пор они жили вдвоем. К матери, довольно приятной и еще молодой женщине, часто приходили мужчины, но никто из них не оставался ночевать, по крайней мере, Лана этого ни разу не видела.

А этот молодой парень, которому было лет двадцать пять, появился несколько дней назад. Он дважды был у них в гостях, но оба раза довольно рано уходил, и мать провожала его до остановки. Вчерашний вечер затянулся: праздновали день рождения Ланы. Была еще одна семейная пара, которая, посидев несколько часов, ушла домой, а Василий, так звали этого парня, остался. Когда он вручал Лоне свой подарок — огромную куклу и букет цветов, он хотел поцеловать ей щечку, но Лона как-то неловко дернулась, и поцелуй пришелся прямо в губы. Девочку словно током пронзило, да и Василий, вероятно, что-то почувствовал, потому что как-то смутился и постарался все свести на шутку.

За столом они несколько раз переглядывались, и его взгляд странно волновал девочку, заставлял сильнее биться сердечко и кружиться голову.

Дверь в спальню матери была приоткрыта, и Лана, остановившись перед ней, застыла, не в силах оторвать глаз от того, что происходило на ее глазах. У матери была очень красивая фигура с крутыми бедрами и пышной грудью. Василий был тоже красиво сложен и имел нежные руки. Во время того поцелуя она успела ощутить это. И вот сейчас его руки ласкали тело матери. Ласкали ее грудь, живот и опускались все ниже и ниже, заставляя мать странно извиваться и стонать.

Лана не понимала, почему стонет ее мать: неужели ей больно? А если больно, то почему она терпит и не прогонит его? Совершенно машинально Лана повторила на себе те ласки, которые получала ее мать, и это было так странно и волнующе, что она не могла понять, а внизу живота она ощутила какую-то истому. Ей вдруг захотелось, чтобы Василий тоже поласкал ее, как ласкает мать.

Она не помнила, как оказалась в постели и уснула. На следующее утро она проснулась в каком-то странном состоянии, не в силах осознать: это все ей приснилось или было на самом деле — Василий все чаще и чаще стал приходить к ним и оставался на ночь.

Девочка каждый рад вздрагивала от его случайных прикосновений и мгновенно краснела. Но если его долго не было, она становилась нервной, непослушной. Мать ни о чем не догадывалась и списывала все на переходный возраст: совсем недавно у девочки начались месячные.

Мать спокойно и доходчиво объяснила ей, что с ней происходит, и на этом считала вопрос исчерпанным.

Неизвестно, чем бы кончились ее душевные переживания и ощущения первой любви, если бы Василий перестал встречаться с матерью, но однажды, когда Василий ночевал у них, мать вызвали на работу: она работала на «скорой помощи», и нужно было срочно подменить заболевшую коллегу. Поцеловав на прощание Василия и пожелав ему не скучать и дождаться ее через четыре часа, она ушла.

Они посмотрели телевизор, Василий крепко выпил и вскоре ушел спать. Лана почувствовала необычное волнением она нервничала, ходила по комнате и не знала, что происходит с ней. Так прошло около часа. Наконец она решила лечь спать: разделась, подошла к зеркалу и стала внимательно себя рассматривать. Острые коленки, ключицы костляво выпирают. Единственное, что было совсем неплохо (об этом она чисто интуитивно догадывалась), — красивая твердая попочка и довольно большая для ее возраста грудь.

Ей вдруг захотелось пойти к Василию и взглянуть на него. Она не стала одеваться и пошла совершенно голой, убеждал себя, что он спит, а она только посмотрит на него и тут же уйдет.

Дрожа от охватившего ее волнения, где-то в глубине осознавал, что делает что-то запретное, и от этого еще больше дрожа, Лана вошла на цыпочках в спальню матери и медленно подошла к кровати. Василий лежал голый, и простыня едва прикрывала его тело. Он широко раскинул руки, его дыхание было ровным, глубокими он крепко спал. У него действительно была красивая фигурам широкие плечи, узкие бедра и сильные жилистые руки.

Девушка с трудом сдерживала дыхание, ее руки сильно дрожали. Совершенно машинально и неосознанно она стянула с него простыню, и та упала на пол. Она еще сильнее взволновалась, когда увидела то, что так отличало ее тело от его. Несколько минут она заворожено смотрела, и ее сердце, казалось, вотвот выпрыгнет из груди. Случись какой-нибудь посторонний шум, она в страхе бы убежала в свою комнату и забилась под одеяло, но вокруг было тихо, и только оглушительные удары собственного сердца нарушали тишину.

Неожиданно она, пересиливая страх, осторожно опустилась рядом с ним на кровать и стала гладить его руку. Василий вдруг вздрогнул, повернулся к ней и стал ласкать ее тело, говоря нежные слова и называя ее именем матери. Она сильно испугалась и не знала, что ей делать: его сильные руки крепко обнимали ее худенькое тело, а ласки становились все настойчивее и опаснее. Но Лана уже не думала ни о чем и только постанывала от охватившего ее совершенно незнакомого ощущения. Рука Василия соскользнула по ее животу вниз и палец его прикоснулся к девичьей плоти. Она вскрикнула.