Я старался ехать осторожно, чтобы не трясти, а в памяти почему-то то и дело всплывал взгляд Алисы в зеркальном отражении. Удивленный, изумленный. Она точно не ожидала увидеть Марину на презентации.

Ну, Алиса! Я, конечно, все могу понять, но она со своей болезненной и безграничной ревностью уже не только мне отравляет жизнь, но и вредит бизнесу. А этого я позволить не могу.

Наверняка заходила к подружке попить кофейку и напоила какой-нибудь гадостью

Заскочив по пути в аптеку, я въехал в уютный двор у дома Марины. Припарковался и осторожно снял ее с сиденья. Марине не осталось ничего другого, как обхватить меня за шею и положить голову на плечо.

Она была настолько легкой, что я почти не чувствовал веса ее тела, но хорошо, что в доме был лифт — не пришлось трясти ее по лестнице. Я чувствовал как вздымается и опадает ее грудь, чувствовал, как задерживает дыхание, когда, видимо, становилось особенно плохо. И мне самому было больно от ее боли. Хотелось как-то помочь, избавить от страданий, тем более, что виноват в них я. Если бы не Алискина безграничная ревность, то ничего этого не случилось бы.

— Где ключи? — спросил я, когда вышли из лифта на площадку перед дверями.

— В сумочке, — хрипло ответила Марина. Кажется, ей даже говорить трудно.

Как было ни жаль, но пришлось поставить ее на ноги и прислонить к стене, пока роюсь в объемной дамской сумке.

— В боковом кармане, — подсказал Марина и медленно поползла по стене, собираясь упасть.

Руки были заняты сумкой и Марину пришлось придержать… собой. Притиснув ее к стене, я в очередной раз поразился, насколько она тоненькая и хрупкая. Кажется в чем душа только держится. Но при всей кажущейся беззащитности, ей хватило сил преодолеть слабость и дождаться конца дефиле. Откуда она только их черпала?

Думая обо всем этом, я как мог старался отвлечь себя от ощущения прижатого ко мне женского тела. Да, несмотря на чуть ли не подростковую худобу, очертания ее фигуры были вполне женственными. Я не мог этого не чувствовать. И дрожащее подо мной тело, мягкость высокой груди, которую я чувствовал даже через пиджак, против воли вызывали вполне определенные мысли и желания.

«Идиот! Нашел о чем думать!» — обругал себя, скользя взглядом по плавному изгибу длинной шеи, по трогательной ямочке над ключицей и по прячущейся под красным топом глубокой ложбинке. По контрасту с сочным цветом, кожа Марины казалась особенно бледной и такой же гладкой.

«Кретин! Она твоя сотрудница!»

Чтобы не искушать себя дальнейшим рассматриванием, я постарался побыстрее нащупать ключ и открыть дверь.

— Вот ты и дома, — констатировал факт, внося Марину в прихожую.

Попробовал поставить на ноги, но она оседала, как тряпичная кукла. Да что же с ней?! Не оставалось ничего больше, кроме как отнести в спальню. Здесь царил легкий беспорядок, словно она убегала второпях.

Сброшенный частично на пол, а частично на кровать тонкий халат напомнил о том, как Марина высочила открывать мне дверь. Я невольно улыбнулся, вспомнив подтянутый рельефный живот и треугольник бежевого кружева, едва различимый на фоне кожи.

Отогнав посторонние мысли, я уложил Марину на кровать, она тут же попыталась свернуться клубочком вокруг подушки, но я не позволил. Строгий крой и теснота жакета не особенно располагали к отдыху. И пробормотав: «Извини», — я расстегнул пуговицы и осторожно освободил от него Марину.

С тихим стоном она упала на подушки и стиснула руки на животе.

— Потерпи, я сейчас приду, — невольно погладил ее по бледной щеке, укрыл краем одеяла и поспешил на кухню.

Свежий крепкий чай, сахар, лимон — и вот я снова в спальне. Присел на кровать и осторожно приподнял Марину за плечи.

— Выпей, тебе станет легче, — поднес к губам горячую чашку.

Почти невесомо опираясь на мое плечо, она обхватила кружку двумя руками и прихлебывала чернильно-черный чай маленькими глотками.

— Со мной все хорошо, — почти неслышно прошептала она, и бледные губы едва двигались. — Ты иди. А то Алиска потеряет. Не поймет, куда ты так внезапно исчез.

— Не придумывай, — сурово одернул я. — Я тебя не оставлю. Ты же совершенно одна. Вдруг станет хуже или что понадобится? Кто тебе поможет? Пей давай, — подтолкнул кружку ближе. — Сейчас выпьешь, полежишь немного и дам лекарство. Ты скажи, чем так траванулась? Что ела?

— Не помню, — она помотала головой. — Приехала, сразу за работу. Потом пришла Алиска, угостила кексами. И я решила не ходить на обед, раз все равно пойдем на вечеринку.

Значит, все-таки Алиска. Все именно так, как я и думал. Но как же у нее хватило смелости? Наглости? Циничности?

— Ой, не надо так, — слабо попросила Марина, и я только сейчас понял, что крепче ее обнял и прижал голову к своей груди, словно хотел оградить, защитить от Алисы.

Никогда еще не испытывал такого желания быть для кого-то защитником. Всегда думал, что такое чувство могут вызывать только дети или старики. Но вот передо мной взрослая, умная, сильная женщина. И откуда это щемящее чувство в груди? И желание спрятать, укрыть от любой возможной угрозы?

Что это? Беспокойство за ценного сотрудника или же что-то другое?

От размышлений отвлекла Марина тем, что завозилась и попыталась слезть с кровати.

— Ты куда? — немедленно отреагировал я, собираясь в зависимости от симптомов, дать необходимое лекарство.

— Хочу переодеться, — ответила она и взглядом указала на белоснежные, уже порядком измятые брюки. — Они дорогущие до зубной боли не заслуживают подобного обращения.

— Если не возражаешь, я тоже сниму пиджак, — и не дожидаясь ответа, повесил его на спинку стула. — Пойду, что-нибудь приготовлю, — я с трудом отвел глаза от мелькающей между брюками и топом полоски тела, от изящных рук, от темных и каких-то беззащитных впадинок подмышек и, чтобы избавить себя от соблазна, поспешил на кухню.

Глава 38. Сергей. Тот, кто прячется в кустах

Пиво успело закончиться, а они все не появлялись. Боясь пропустить, я бегом заскочил в ближайший магазинчик, купил еще пару банок и сухариков.

Мамашки постепенно разошлись, уводя по домам и своих чад. В домах загорались уютные квадраты освещенных комнат, из распахнутых настеж окон тянуло аппетитными запахами котлет, рыбы, блинов и пирогов.

Люди ужинали в семейном кругу, подростки еще не высыпали на ночные посиделки, и я один сидел на опустевшей площадке, дожидаясь, когда моя женщина вернется с презентации.

Успели включиться фонари, а стекла окон замерцали отблесками телевизоров. Я воткнул в уши наушники, только бы