– Он хочет возобновить наши отношения, но я отвергла его. – Видя сомнение на лице тети, она объяснила: – Да, он кажется культурным человеком и внешне привлекателен. Но он лгал мне, предал меня. Он обещал жениться. Он меня соблазнил, воспользовавшись моими к нему чувствами. Но женился на богатой наследнице.

Мэй спокойно посмотрела на Тристу:

– Но это бывает часто...

– Потом он предложил – нет, умолял меня стать его любовницей.

Мэй вздохнула и на пару секунд отвлеклась, чтобы разгладить свои юбки.

– Из дневников Були я знаю, что он предлагал то же твоей матери, и я могу понять, что ты, как и она, отнеслась к этому без восторга. Но, дорогая, это предложение совсем не предательство.

– А как же Эндрю? Теперь на нем лежит печать незаконнорожденного. Я сама ходила с этим клеймом и знаю, что это такое.

– Но никто ничего тебе по этому поводу не говорил.

– Открыто не говорил, но я помню все эти взгляды и намеки.

– Да, но поначалу каждый человек вызывает любопытство и пересуды. Мы обе знаем, что это так. Всегда найдутся недоумки, которые ищут в других одни только недостатки, чтобы возвысить себя в собственных глазах.

– Вот с ними я и столкнулась. Меня приняли в общество только благодаря вашему влиянию. Но если мы с Эндрю наскучим вам и вашим родственникам, у мальчика будут проблемы.

Мэй протянула руку, чтобы успокоить Тристу.

– Да, я вижу, выбор у вас с ним небольшой. Но как быть с отцом Эндрю? Этот человек должен знать, что у него есть сын.

– О, прошу вас, не говорите так. Это и без того постоянно у меня в голове.

– Но тогда...

– Могу ли я ему доверять? Он делает то, что желает, не задумываясь о последствиях. Он не сдерживает себя и не думает о людях, которым наносит вред.

В глазах Мэй мелькнуло недоверие.

– Я не заметила у него признаков плохого характера. Может быть, Триста, ты судишь о нем по прошлому? Ваша связь была долгой и глубокой, и, возможно, потому ты не можешь полностью... быть объективной, моя дорогая.

– Я знаю его лучше, чем кто-либо другой на всей земле, – ответила Триста и замолчала, подбирая слова. Как бы получше описать характер Романа? Труднее всего было определить, с чего следовало начать. Были в нем и черты, которые ее восхищали, но в целом это был опасный для нее человек. – Он избалован, невыдержан... Часто поступает необдуманно. – Потом она тихо добавила: – От него Эндрю может быть только вред.

– Эндрю? Или тебе? – Мэй сделала жест рукой, словно отмахиваясь от своего вопроса. – В прошлом он нанес тебе большой удар, но ты ошибаешься, если думаешь, что всегда сможешь быть самодостаточной. Я вижу, что ты очень независима, Триста. Это не недостаток, но не всегда самое лучшее – отталкивать всех подряд. Некоторые люди просто не в состоянии оставаться в одиночестве. Думаю, твоя мать как-то могла с этим справляться, но посмотри на себя... ты же мучаешься.

Триста опустила голову:

– Моя мама часто говорила то же самое. Вы ее знали?

– Нет, дорогая, мы никогда не встречались. Но тебе следует хорошенько подумать над своим будущим. Ты так и собираешься жить одна? О, Триста, поверь мне, я знаю, что говорю, – не надо давать прошлому определять твои поступки. Я почти настроила Мишель против Эйдриана, потому что в моем собственном прошлом произошло много неприятного... Впрочем, это сейчас не важно. Но в свое время это было для меня уроком. Я поняла, что надо видеть вещи такими, какие они есть на самом деле.

Триста откинулась на сиденье, от чего оно жалобно скрипнуло.

– Ты думаешь, что ему нужно сказать?

Мэй ничего не ответила, но Триста прекрасно ее поняла. Она отвернулась, не в силах выдержать терпеливый взгляд тетки.

– Этот вопрос преследовал меня днем и ночью. Но, тетя Мэй, он такой непостоянный, и я не знаю, каким он будет в следующую минуту. Он то внимателен, то вдруг становится сердитым...

– А мужчины всегда сердятся, когда идет не так, как они хотят. Не в их природе терпеть разочарования. Они люди действия и всегда борются за то, что считают принадлежащим им.

– Я не принадлежу ему, и этот выбор он сделал сам много лет назад. Но вы правы в том, как его описываете. Он никогда не смиряется с тем, что происходит вопреки его воле.

– Он сильный, влиятельный человек. Это тебя пугает.

Вздохнув, Триста с горечью сказала:

– Я предпочла бы, чтобы наши пути больше никогда не пересекались. – Она взяла Мэй за руку и повернулась к ней лицом. – Обещаю, я подумаю об этом. Но я должна учитывать интересы своего сына.

Видя доброжелательный взглядледи Мэй, она словно прочитала мысли тети. Не только ее сына. Но и сына Романа.

Во вторник дороги Романа и Тристы снова пересеклись. Триста совершала конную прогулку по Роттен-Роу с леди Мэй и сестрой по отцу Мишель Коури. Муж Мишель, довольно известный майор Коури, умело правил лошадью рядом с супругой.

Нарядная и модно одетая Триста держалась в седле так естественно, будто занималась верховой ездой с детства. Из шляпы торчало три пера, а талия была так узко обтянута искусно сшитым жакетом, что у Романа прямо руки зачесались – так ему хотелось обнять ее.

Но Триста даже не посмотрела в его сторону. В следующий понедельник он проехал мимо нее и Мишель, когда провожал в магазин Грейс. Завидев Тристу, Грейс недовольно фыркнула.

Обе пары остановились и поздоровались – сдержанно, но любезно. На Тристе было простое пурпурное платье. По ее уличным нарядам нельзя было сказать, что она леди, хотя для простолюдинки она всегда выглядела очень эффектно, а ее волосы, собранные в узел, ярко сияли при свете дня. Нервно сжимая руки, Триста попросила извинения у Грейс за то, что не узнала ее на чаепитии у леди Виолы.

– Ты так изменилась, – сказала она. – С трудом могу поверить, что это ты.

– Я стала выше, – безразлично, даже почти враждебно произнесла Грейс. Держась за локоть Романа, она с силой сжала его мышцы пальцами.

Триста улыбнулась:

– Не только это. Ты похорошела, Грейс.

Но комплимент не тронул ее. В Уайтторне Триста часто жаловалась, что Грейс ею всегда недовольна. И ее отношение явно не изменилось.

Прошло еще две недели. Танцуя котильон, Роман снова увидел Тристу. Она поспешно отвернулась, и это задело его самолюбие. Роман с трудом подавил гнев. Он вспомнил, как бросил в воду ее карточку с расписанием танцев, и подумал – не стоит ли сделать что-либо подобное еще раз? Впрочем, такими выходками он только унизит себя.

Было ясно, что она не желает с ним говорить.

Это просто удручало.

Что бы он ни делал, положение переменить не удавалось. Он только отпугивал ее еще больше, постоянно следуя за ней по пятам. Увы, держа человека в страхе, заслужить его любовь невозможно.