– Полтора года.

– В монахини-то не подались?

– Нет, не подалась, – легко посмеялась она. – Но многому научилась, многое переняла, много рисовала. Там у женщин поразительные лица, а за ними еще более поразительные судьбы. Это время было весьма плодотворно для меня и очень познавательно. И не только в освоении техник и мастерства, но и в том, что я смогла понять там о мироустройстве и о себе, – и решила объяснить: – В монастыре течет очень размеренная, суровая, аскетичная жизнь по укладу, установленному веками. Жизнь, состоящая из труда и молитвы, огражденная от мирских соблазнов и суеты, дающая возможность находиться в несуетливости душевной, внутренней тишине, настраивающей на погружение в размышления и возможность разобраться в себе самом. Как ни странно, но, соблюдая монастырский распорядок, посещая все службы, постигая таинства обрядов и молитвы, слушая проповеди, выйдя из монастыря, я не воцерковилась, именно там осознав, что Бог – это явление, основа всей нашей жизни, гораздо шире, мощнее, объемнее и непостижимее, чтобы быть ограниченным какой-то одной религией и даже всеми религиями в мире.

– Вы полны сюрпризов, Анечка, – поразился Антон.

– Но это же интересно, – улыбалась она жизнерадостно. – Познавать, учиться чему-то новому, овладевать навыками. После монастыря меня нашел один наш известный олигарх. Представляете? Вернее, как нашел… Как всегда, тетушка позаботилась, показав ему мои работы. Оказывается, они с ним давно знакомы и даже дружны. И вдруг он заказал мне свой большой вышитый портрет. Вот это была работа, я вам скажу. До сих пор не понимаю, как я умудрилась ее сделать. Сначала написала его портрет в красках, для чего мне понадобилось несколько месяцев, буквально гоняясь за ним не только по России, но и бог знает по каким еще странам, чтобы урвать малую толику времени, когда он мог позировать. Понятно, что его помощники организовали мне возможность в любой момент лететь туда, где этот господин мог со мной встретиться. Потом мне пришлось сделать копию с портрета для основы, и я засела за вышивку. И делала я ее больше полугода. Но получилось очень здорово. Просто обалденно получилось. Жаль, что я не могу вам показать, заказчик запретил любую съемку. Единственное, что он сделал, – это представил обе мои работы, два портрета – маслом и вышитый, – на международной выставке изобразительного искусства в Милане. Всего на один день, и зарегистрировал, как и полагается, мое авторство. И заплатил непорядочно много денег. Прямо очень много. И я отправилась эти деньги тратить, уехав сначала во Францию, учиться и перенимать их техники и основы вышивания, потом в Испанию и Италию. В общем, много где побывала.

– А сейчас вы картины пишете или только вышиваете? – с неподдельным любопытством слушал и расспрашивал ее Северов.

– Ну конечно, – улыбнулась Аня. – Это мой воздух, я не могу не рисовать. Правда, большие полотна в краске редко удается писать, поскольку у меня всегда много заказов и работы с вышивкой, но карандашом, углем, мелками и графика – это обязательно. Мои работы часто выставляются, как с другими авторами, так и индивидуально.

– Было бы интересно посмотреть, – с легким сожалением заметил Антон.

– Хотите, покажу те, что есть у меня в смартфоне, – предложила Аня. – Правда, смотреть картины в таком формате – это все равно что делать уколы по Интернету.

– Очень хочу, Анечка, пусть и в формате онлайн-инъекции, – обрадовался такой возможности Северов.

Она пересела к нему поближе, нашла в смартфоне альбом своих работ и принялась показывать и пояснять, что и когда изобразила и сделала. Они просидели за просмотром больше получаса, пока не закончились все картины, занесенные в память телефона.

– Ну все, – вздохнула Аня, показав последнее полотно.

– В доме Александры Юрьевны есть ваши работы?

– Да, и много. Тетушка – поклонница моего творчества и с удовольствием развешивает мои работы и в питерской квартире, и здесь, и даже в своем рабочем кабинете. Кстати, – вдруг спохватилась Анна, упомянув тетушку, и посмотрела на часы на экране. – Мне же домой пора, а то Александра Юрьевна гневаться начнут моему длительному отсутствию.

– Я вас провожу, – поднялся из-за стола Северов, улыбнувшись ей короткой мимолетной улыбкой.

– Странно, – засмотревшись на него, заметила Анюта. – Я обратила внимание еще с первой нашей встречи на озере, что вы часто улыбаетесь и вообще человек ироничный, с хорошим чувством юмора, но при том у жителей поселка о вас сложилось устойчивое мнение как о человеке мрачном, хмуроватом, неулыбчивом и опасно неприветливом. Бирюке, не желающем общаться ни с кем. Почему так, Антон Валерьевич?

– Вы про ту дамочку, что я выставил? – усмехнулся он.

– Не стоит недооценивать Бибиси, – предупредила Анна. – Она тут выполняет роль местного новостного информагентства и разносит новости и сплетни с быстротой скоростного вайфая.

– Именно на это и был расчет, – хмыкнул Северов. – Имидж мрачного, нелюдимого и опасного человека дает прекрасную возможность держать людей на расстоянии от себя. Информация в наше время – самый ходовой и дорогой товар, и люди, которые хотят манипулировать вами, задают очень много вопросов. Стоит только один раз ответить на единственный вопрос, и оказывается, что ты уже обязан отвечать на все последующие.

– Понятно, – кивнула Аня, – такой оригинальный и действенный способ оградиться от излишнего любопытства. А как же добрососедские отношения, взаимовыручка?

– В данный момент я как раз налаживаю таковые с глубоко симпатичными мне людьми, – усмехнулся Северов.

– Понятно, – повторила она и посмотрела ему в глаза, спросив: – Но вы, Антон Валерьевич, тоже задаете много вопросов. Сами при этом не отвечая ни на один. Значит ли это, что вы хотите манипулировать мной?

– Нет, – ответил он, не отводя глаз от ее прямого взгляда. – Мой интерес к вашей жизни, Анна, обусловлен совсем иными причинами.

Аня задержала и продлила свой изучающий выражение его лица взгляд на какое-то мгновение и пожала плечами.

– Ладно, – непринужденно усмехнулась она.

«И что? – несколько обалдел Северов столь резкому отступлению. – Неужели не спросит? И докапываться, выяснять не станет? Да ладно!» – даже как-то восхитился про себя он.

Но она спросила. О другом:

– Антон Валерьевич, а можно мне дом посмотреть? – и тут же горячо заверила, увидев несколько ошарашенное выражение лица мужчины: – Снаружи. Не внутри, конечно. Мне невероятно интересно его устройство, – и добавила неуверенно: – Я быстро.

– Идемте, – кивнул Северов, посмеявшись мысленно над собой.

Дом он ей показал. Даже скорее не он ей что-то там показывал, а Анна, ухватив за руку, вела его за собой, восхищаясь теми архитектурными приемами и находками, которые применили архитектор и строители при его возведении, и рассказывая Северову, как это замечательно и грамотно сделано. Таким вот порядком они обошли его дом дважды по периметру, а потом и пробежались по участку.