* * *

На следующее утро, когда раздался звонок в дверь, я поднялась с трудом, хотя час был уже поздний. Я открыла дверь и увидела такого странного типа, что сделала два шага назад и готова была захлопнуть дверь прежде, чем он заговорит. Мужчина в темном костюме, в белой рубашке с галстуком, с напомаженными волосами стоял, будто палку проглотил, и очень серьезно смотрел на меня. Потом он спросил:

– Мадемуазель Алиса Лакур?

– Да.

Он наклонился и поднял большую коробку.

– Позвольте мне войти.

– С какой целью? – спросила я, испугавшись.

– Доставка.

– Вы ошиблись, я ничего не заказывала.

А что, если это вовсе не курьер? Сейчас он войдет, убьет меня, расчленит, запихнет в эту самую коробку, и никто об этом не узнает. Картина убийства наэлектризовала мои нервы до крайности, и я прямо-таки отшатнулась.

– Заказ был сделан человеком, пожелавшим приготовить вам сюрприз.

В эту минуту и в самом деле появился господин Бодрю, который, как видно, наблюдал за происходящим на площадке через глазок.

– У вас проблемы, мадемуазель Алиса?

Курьера ничуть не смутило вмешательство соседа, он протянул мне визитку, и я прочитала его имя, фамилию и название его агентства.

– Нет, все в порядке, – пробормотала я.

– Если он из тех, кто ненужные товары втюхивает, я его мигом выставлю, – пообещал сосед, повышая голос.

– Нет, нет, спасибо. Это курьер.

Я впустила странного курьера, не желая, чтобы на площадку высыпали и другие соседи.

Курьер обвел взглядом комнату, словно что-то искал, остановил его на низеньком столике в гостиной и вопросительно посмотрел на меня. Молчание он счел данным ему разрешением.

– Кто вас прислал?

Он не ответил ни слова и принялся за работу, двигаясь спокойно и элегантно. Открыл коробку, вынул из нее поднос с отделениями и поставил его на стол. Затем надел белоснежные перчатки, поднял с подноса крышку и принялся заполнять отделения разными тарелочками. Сначала появилась венская сдоба, потом крошечные пирожные, потом ломтики необычного хлеба, потом фруктовый салат. С особой заботой он выставил хорошенькие баночки с конфитюром, положил кубики масла и развернул бумажную салфетку с ложечками, ножом и вилкой. Работал он с необычайно серьезным видом, время от времени отходил и осматривал поднос, как художник – мольберт, менял местами булочки на тарелке и продолжал священнодействовать.

– Апельсиновый сок? Грейпфрут? Клубничный? – спросил он, словно мы находились на террасе кафе.

– Ммм… Я… Клубничный, – промямлила я.

Он поклонился, достал стакан и наполнил его розовой жидкостью. Загипнотизированная этим молчаливым действом (виной этому еще, конечно, моя похмельная голова), я не мешала ему. Но вот я немного опомнилась и поняла, что все, что здесь происходит, не лезет ни в какие ворота!

– Погодите! Все это очень мило, но я не могу ничего принять, не зная имени человека, который сделал заказ.

Но он, похоже, меня не слышал. Взял термос, где, очевидно, была горячая вода, и положил на край чашки пакетик с чаем.

– Месье, если вы не скажете, кто вас ко мне прислал, я попрошу вас все собрать обратно!

Я старалась говорить как можно более властно, но получилось какое-то жалкое мяуканье.

Я его совершенно не впечатлила. Он посмотрел на меня с самодовольным видом метрдотеля, желающего дать понять, что любое замечание будет посягательством на его неподражаемый профессионализм. Завершив свою работу, он поставил вазу и стал жеманно-грациозными жестами пристраивать в нее розу.

– Мне очень жаль, мадемуазель, но я лишен возможности ответить на ваш вопрос. Но у меня есть для вас маленькое письмецо, – сказал он, и тон у него тоже был очень жеманный. Он протянул мне сложенную бумажку.

Пока я читала, он быстренько закрыл коробку, слегка поклонился на прощанье и ушел.

«Хороших выходных, Алиса!

Надеюсь, что когда-нибудь для меня настанет счастье делить с вами утренние завтраки.

* * *

Мое подозрение подтвердилось: цветы и завтрак прислал один и тот же человек. По спине у меня пробежала дрожь, передалась рукам и в коленки. Страх или радость? Я не смогла определить.

Что все это значит? Роза, потом букет, теперь завтрак… Полная бессмыслица! Если в меня в самом деле кто-то влюбился, то почему он так странно себя ведет?

Хочет показаться романтичным, оригинальным, внимательным? Но мне он уже кажется грубым агрессором. До чего он дойдет? Пришлет мне парикмахершу, массажистку и визажиста? Портного, чтобы изменить мой гардероб? Ювелира с Вандомской площади с бриллиантовым ожерельем? А потом сядет на вертолете на крышу моего офиса, решив, что пора появиться в моей жизни? Подобное поведение – свидетельство, как мне кажется, душевной неуравновешенности. Лично я всегда стремилась быть как можно незаметнее, и вот, пожалуйста, стала жертвой любителя выставлять свои чувства напоказ.

И что мне делать с поступившей сладкой продукцией? Есть ее нельзя, это понятно. Во-первых, потому, что все это мне не нравится, так как, скорее всего, это дело рук сумасшедшего, а во-вторых, они могут быть начинены какими-нибудь наркотиками, которые лишают воли и позволяют психопату вами воспользоваться.

В дверь постучали. Курьер позабыл положить влажную салфеточку для вытирания пальцев?

Нет, это пришла Сандрина в пижаме. Взглянув на ее расцветку, я тут же избавилась от чувства вины из-за сине-розового звездного шарфа.

– Что за шум на площадке?

– Бодрю беседовал с курьером.

– Он мне так и сказал. Ты видишь, я настороже.

– Ты просто ангел!

– Нальешь мне чашечку кофе?

Сандрина вошла и зашлепала в мягких домашних тапочках на кухню, бросив на ходу взгляд в гостиную. Потом, сообразив, что именно она там увидела, вернулась и застыла перед накрытым столом, широко открыв глаза.

– Вижу, ты приняла к сведению рекомендации ВОЗ и стала относиться к завтраку серьезно! – воскликнула она.

– Нет, понимаешь…

– Понимаю, тоска – мать булимии.

– Это не мое… Это…

– Что значит «не твое»?

Я не смогла ничего толково ей объяснить и протянула записку.

Сандрина прочитала и нахмурилась.

– Привет, психопат! – воскликнула она.

– Вот видишь, ты думаешь в точности как я. Меня это все тревожит. Тебя тоже?

– Вообще-то неплохая завязка для серии «Преступного мира». Но знаешь, это может быть и первой главой симпатичной романтической комедии.