Арнольд Касперс прожил в квартире Торгановых два года. Он не очень мешал Коле, который выходные все равно проводил с отцом и с бабушкой. Из состава сборной страны Арнольда вывели, в сборную Латвии не вернули, и он выступал теперь за сборную Ленинграда – правда, не очень успешно.

В своих спортивных неудачах Арнольд винил жену. Не ругал ее, а только смеялся:

– Если бы не ты, я мог стать чемпионом Европы!

– При чем здесь я? – удивлялась Ирина Витальевна.

– Я бы остался в Риге, а там условия для тренировок лучше, – объяснял Арнольд, – и потом, силы не проходилось бы растрачивать…

Касперс смотрел на Колю, а Ирина Витальевна злилась от того, что новый муж намекает на разницу в возрасте между ними.

Однажды Арнольд привел к ним в дом американца лет сорока. Тот вполне сносно объяснялся по-русски, так как уже три года жил в Ленинграде, работая корреспондентом какого-то американского журнала. Но Ирина Витальевна все равно болтала с ним на английском, Арнольд злился, потому что не все понимал.

– Это мне нужно для языковой практики, – объяснила мужу мать Николая.

– А на работе у тебя какая практика? – возмущался Арнольд и смеялся.

Он был очень выдержанным человеком. Даже когда жена объявила ему, что они с Дастином Кейном любят друг друга, не стал кричать.

Он даже улыбнулся:

– Ну, вот – теперь я могу спокойно вернуться в Ригу.

Через месяц они развелись. Арнольд забрал телевизор, музыкальный центр, а видеомагнитофон оставил.

– Это мой подарок тебе, – сказал Касперс Коле при расставании, – кассеты тоже теперь твои и моя ракетка, с ней я стал четырехкратным чемпионом Латвии.

Это было в конце апреля, как раз накануне того самого школьного вечера, на котором Николай танцевал с тихой девочкой-одноклассницей.

Арнольд исчез из жизни Ирины Витальевны и из Колиной, разумеется, тоже. Поначалу Николай надеялся, что отец вернется к ним. Спросил об этом мать, но та лишь посмеялась.

– А зачем нам неудачник? – сказала Ирина Витальевна. – Он все в той же паршивой газетенке трудится. Он даже матери своей на лекарства заработать не может. Такие мужчины ни одной женщине не нужны. Вот мистер Кейн тоже журналист; так он, не перетруждаясь, по три с половиной тысячи в месяц получает. Не рублей, разумеется. А квартиру ему оплачивает работодатель.

С мистером Кейном мать встречалась почти год, а потом они решили пожениться. Никакой свадьбы не было вовсе. Контракт с журналом у нового мужа Ирины Витальевны закончился, она посоветовала Дастину не продлевать его, и они улетели в Штаты. Квартиру мать продала. Коля переехал к бабушке и жил у нее. У отца к тому времени появилась другая женщина; Александр Михайлович обитал у нее в коммунальной квартире. Летом девяносто первого Николай отправился в Нью-Йорк в гости к маме. В августе в Москве была попытка чего-то, что потом назвали государственным переворотом. Попытка провалилась. Но все равно мать решила Николая в СССР не отпускать. Колю устроили в американскую школу, которую он и окончил через два года. А Дастин Кейн как раз получил наследство после смерти своего отца и на радостях обещал оплатить учебу пасынка в Колумбийском университете. А потом в жизнь Ника Торганова вторглась Джозефина.

– В два сорок ночи в дежурной части районного управления милиции города Мытищи раздался звонок. Женский голос сообщил: только что произошло убийство, преступники, возможно, еще рядом. Был назван адрес, куда тут же отправились две машины с группами захвата, а когда они уже были в пути, дежурный сообразил, что по этому адресу проживает депутат Государственной думы, известный в стране человек Михаил Юрьевич Рощин. Дежурный сообщил об этом начальнику милиции города, тот поднял с постели прокурора, мэра, и после того, как тот окончательно очухался, он приказал начальнику районного ГАИ выставить заслоны на дорогах, блокируя все выезды из города. Дежурный, естественно, сам это сделать позабыл. Потом он оправдывал свою промашку тем, что посчитал ночной звонок ложным вызовом или даже провокацией. Может, и так, но только начальство он все равно разбудил…

Шамин начал свой рассказ, сидя на стуле в гостиной квартиры Торганова, той самой, что предоставило ему издательство. Николай смотрел на адвоката, демонстрируя полное равнодушие. Он сам попросил Шамина отвезти его домой, что тот и сделал, не споря, но, когда они оказались у подъезда, адвокат вышел из автомобиля вслед за Николаем и сказал:

– Хорошо, поговорим у вас.

Когда поднялись и вошли в квартиру, Торганов из приличия предложил гостю чаю, но тот лишь потряс головой, отказываясь, а потом, дождавшись, когда хозяин усядется в кресло, стал рассказывать. Шамин выставил стул посреди комнаты и сел на него, словно собираясь перехватить Николая, если тот бросится бежать.

Торганов слушал поначалу тоже из вежливости, надеясь, что, если не задавать лишних вопросов, разговор быстрее закончится. Странный тип попрощается и уйдет, понимая, что другой встречи не будет.

…Прибывшие наряды увидели распахнутые ворота, светящиеся окна, но внутрь дома заходить не стали, они обошли строение и осмотрели участок, на всякий случай связались с пультом вневедомственной охраны и попросили подмоги. И только после этого позвонили в дверь…

Для ясности картины следует, разумеется, описать дом. Он был, впрочем, остается и по сей день, двухэтажным. В цокольном этаже размещался гараж на два автомобиля, мастерская, кладовая и зальчик, где стояли три спортивных тренажера и стол для настольного тенниса. Входа на другие этажи оттуда нет. В дом можно было проникнуть через единственную дверь, поднявшись на высокое крыльцо типа открытой веранды. На первом этаже располагалась небольшая прихожая, из которой вели две двери: одна – широкая арочная в глубь дома, а вторая – узенькая в каморку, где обитал телохранитель Рощина. За арочной дверью располагалась просторная гостиная с роялем, столовая, кухня, небольшая гостевая комната и кабинет. Кабинет этот, правда, использовался как детская комната. Сын Рощиных Святослав, или, по-домашнему, Светик, не привык находиться в своей комнате на втором этаже, потому что в самом раннем детстве несколько раз, выходя из нее, падал на лестнице, ведущей вниз. А на втором этаже располагались холл с бильярдным столом, спальня хозяев, кабинет Михаила Юрьевича и комната, предназначенная для ребенка, в которой, понятно, Светик бывал крайне редко. Но зато в ней иногда укладывали задержавшихся в доме гостей. В тот день гостей в доме не было. И гувернантка ребенка, которая иногда оставалась переночевать, тоже отпросилась уйти пораньше. Впоследствии она была опрошена и показала, что должна была встретиться с подругой по учебе в университете. Встреча, точнее, пьянка с присутствием молодых мужчин состоялась, о чем свидетельствуют фотографии, сделанные теми самыми парнями. Кстати, один из них оказался сотрудником московской прокуратуры.