– Не выхожу, – крикнула она обиженно.

– А чего растопырилась тут? – отбрила ее баба, двигаясь вперед четырьмя пакетами с неизвестно чем – но очень тяжелым.

– Господи, неужели обязательно нужно вот так? – Маша закатила глаза и отошла чуть в сторону, и баба, несказанно довольная, подперла дверь и добрые две минуты читала надпись «нет выхода» с таким вниманием, словно это было новое неопубликованное сочинение какого-нибудь Акунина. Маша смотрела на бабу, не сводя глаз. Расталкивать людей, говорить им гадости, постоянно ждать удара в ответ – откуда это взялось у современных москвичей? Почему, чтобы проехать в час пик в метро, нужно иметь железные нервы? Маша вспомнила, как одна мамина знакомая из клиники рассказывала, как закупилась успокоительным сиропом – очень выгодно, сразу три большие упаковки. Две покупаешь, третья идет в подарок. Выпил дозу из дозировочной крышечки – и все, свободен. Никакие глупые наглые бабы в метро тебя не достанут.

Тоже, что ли, прикупить по акции? Маша хихикнула, думая о том, что помимо травушки-муравушки сушеной-успокоительной в бутылочке имеется приличное количество успокоительного спирта. Если ежедневно «успокаиваться» таким манером, потом придется лечиться от алкоголизма.

– Станция «Новослободская», переход на станцию «Менделеевская» Серпуховско-Тимирязевской линии. – Девушка уже заканчивала объявлять станцию, когда Маша очнулась и рванула к выходу. Она забыла, что едет не домой, да и вообще, как-то утратила былой навык передвижения по метрополитену на автопилоте. Вот она, езда на работу с персональным водителем, – моментально отрываешься от действительности. Двери вагона «осторожно закрылись» прямо за Машиной спиной, щелкнув зубами прямо по ее рюкзаку. Водителя Маша не дождалась, уговорила Юлю подбросить до дороги, уезжала поспешно, каждую минуту боясь, что Гончаров догонит. Черт его знает, что за вожжа ему под хвост попала, но сегодня он сказал Маше больше слов, чем за последние две недели, вместе взятые. Да и слова были все какие-то нерабочие. «Что с тобой» да «нам надо поговорить». Спасение утопающих в омуте безответной любви – бегство из омута. Так Маша оказалась в метро.

Она пришла в кафе первой, на час с лишним раньше назначенного времени. Можно было, конечно, заехать домой, переодеться и переобуться, ибо даже после реанимационных мероприятий Машины кеды так и не пришли в себя. Да, от тяжелых комьев грязи удалось избавиться, но кеды были мокрыми и грязными. Ну и что. Нет, только не домой. Не к маме и ее расспросам о том, «как же так?» и «что ты с собой сделала?». И «ты хоть понимаешь, на кого теперь похожа?»!

– Будете что-нибудь заказывать? – спросила девушка-официантка, бросая меню на большой, человек на десять минимум, стол. Мафиозная тусовка всегда сидела за этим столом, куда, при желании, можно было втиснуть еще пять-шесть стульев. Больше шестнадцати старались не играть, ибо тогда мафия превращалась в какую-то госдуму. Все кричали, размахивали руками, забывали, что говорил предыдущий оратор. Иногда могли даже подраться.

– Мне кофе пока, пожалуйста, – кивнула Маша, с выразительным видом доставая из рюкзака пачку бумаг и планшет. Девушка-официантка вздохнула, понимая, что «рыжая Лилу» пришла, чтобы остаться. Кафе, где раз в неделю собиралась мафиозная тусовка, было как раз «заточено» под такие встречи. Настольные игры, языковые клубы, детективные квесты – все виды развлечений для тех, у кого и в этот вечер тоже нет свидания. Маша активировала доступ в Интернет и принялась просматривать и отбирать фотографии с сегодняшней съемки, и время потекло быстрее. Она не успела заметить, как в кафе начали стекаться их люди. Катя, девочка из института иностранных языков, высокая, как каланча, и в огромных очках. Павлик, журналист, уверенный в собственной гениальности на том основании, что был не принят в свое время в литературный институт. Катина знакомая Даша, переводчица технических текстов, девушка исключительно замкнутая, ни с кем за пределами «Мафии» не общавшаяся. Она приезжала, кажется, из Бибирева, играла мастерски. Последним, как всегда, приперся Степочка, растрепанный, в засаленной футболке, выглядывающей из-под ворота такого же засаленного свитера, небритый.

– О, Александр Родионович Бородач! – рассмеялся Павлик, увидев Степочку. – Ты что, все еще считаешь это трехдневной щетиной? Уж скорее двухнедельная тогда. Придаешь себе сексуальности? Может, лучше начать мыться? Как тебя на работе-то терпят?

– Я в охране не служу, а выгляжу я в соответствии с модой, – буркнул Степочка, подсаживаясь к Маше. И, как все прежде него, вытаращился на нее с преувеличенным изумлением. – Маша, ты что, мутируешь? Тебе вкололи Т-вирус[2]?

– В соответствии с модой? – переспросила Маша, намеренно игнорируя его вопрос. – Это из каких же журналов ты свой стиль почерпнул?

– Программисты обязаны выглядеть так, словно они только что вылезли из бункера, где прятались от ядерной зимы.

– Ага, и засиделись, забыли про время, да? – рассмеялся Павлик.

– А как еще тогда доказать начальству, что ты убиваешься за компьютером.

– Играя в «Доту», – подлила масла в огонь Даша. – Серьезно, Маша, что тебя клюнуло, что ты так радикально подошла к вопросу?

– А что, плохо? – спросила Маша, невольно начиная нервничать. Не сильно, совсем немножко. Гул голосов показал, что нет, не плохо и даже наоборот, неожиданно, но точно не плохо. Модно, стильно, молодежно. Особенно для девочки, которая никогда даже татуировки хной бы себе не сделала.

– Почему? – возмутилась Мария. – Я бы легко сделала татуировку хной, она же стирается. Тоже мне проблема.

– Но ее бы УВИДЕЛИ, – ерничал Степочка. – Люди бы подумали, что ты ПЛОХАЯ. А ты всегда была хорошей девочкой. До того, как перекрасилась в этот, как бы сказали поэты… Цвет осеннего пожара! Пончик будешь? Ребята, у кого карты?

– А вы новичков принимаете в игру? – спросил кто-то, чей голос Маша еле вычислила сквозь шум и гам, заполнявший эфир. Еще смеясь, она обернулась в сторону входа, куда уже смотрели Соня, Павлик и Степочка. Там, около прохода к барной стойке, стоял Гончаров Николай Николаевич – или его призрак, потому что объяснить его появление вживую Маше никак не удавалось. Он стоял прямо, небрежно облокотившись на деревянные перила, отделявшие большой стол от остального пространства кафе. Он был в той же одежде, в которой они с Машей столь содержательно поговорили, глядя на строящийся поселок. Он не был дома. Она тоже не поехала домой. Откуда он тут взялся? Нет-нет, не в этом дело. Зачем он тут появился – вот вопрос дня. Ответившему – приз.

– Народ, сколько нас? – спросил Павлик несколько растерянно, озадаченный возникшей тишиной. – Да без проблем. Только купите себе напиток, просто так тут сидеть не разрешают.

– Я куплю, – кивнул Николай, глядя на Машу, и та порадовалась, что рядом с нею не было свободного места. По правую руку от нее сидела Соня, по левую – Степочка. Николай прошел к столу и выбрал место почти напротив Маши.