– Теперь, – пожаловался я, – я никогда не смогу заставить его взять назад слово о том, что я лжец. Конечно, буду рад помочь. Вперед, инспектор!

Поскольку, как я понимал, «Нейлор – Керр» все еще платил мне жалованье, я радовался тому, что в компании не работали по субботам, так как по субботам я не вставал с постели раньше полудня. А до полудня уже оставалось каких-нибудь шесть часов, потому что, когда я вернулся домой, солнце уже заглядывало косыми лучами на Тридцать пятую улицу.

Совпадение было полным. На Тридцать девятой улице между Десятой и Одиннадцатой авеню, не более чем в тридцати футах от места, где почти четыре месяца назад было найдено тело Уальдо Уилмота Мура, Керра Нейлора переехал автомобиль, расплющив его голову и раздробив кости. Трудности, с которыми столкнулся в свое время сам Керр Нейлор, придя в морг для опознания останков Уальдо Мура, стали гораздо более понятными для меня, чем когда он мне о них рассказывал, но сомнений я не испытывал. Это был безусловно Керр Нейлор.

Совпадения были не только в этом.

Тело, которое обнаружил шофер такси в двенадцать сорок ночи, оставалось незамеченным по меньшей мере в течение получаса, если догадка медицинского эксперта о времени смерти была правильной. Кроме того – и это было уже слитком, – автомобиль, который его переехал, был обнаружен на Девяносто пятой улице, к западу от Бродвея, перед местной прачечной, в том же месте, где был найден и автомобиль, наехавший на Мура. Я напомнил об этом инспектору Кремеру. Сразу же по прибытии на место он отругал сыщика из своего отдела и послал его на Девяносто пятую улицу, чтобы прочесать все машины, припаркованные в этом квартале. Таким образом он показал, что инспектор всегда знает о возможных совпадениях, когда они очевидны. Еще до того, как я пошел домой, чтобы немного поспать, из Бедфорд Хилла доставили владельца машины и хорошенько его допросили. В допросе в общем необходимости не было, поскольку удалось без труда установить, что в одиннадцать восемнадцать вечера владелец заявил в полицию об угоне своего автомобиля со стоянки на Сорок восьмой улице, где он оставил его перед тем, как пойти в театр, забыв, как и большинство растяп, запереть его или хотя бы взять ключи.

Два эксперта из лаборатории, исследовав при свете фонариков шины автомобиля, стоявшего на Девяносто пятой улице, определили, что это был именно тот автомобиль, который наехал на Нейлора, и это было еще одним совпадением.

Какое-то время ко мне относились как к человеку, сующему нос не в свои дела, но потом отношение несколько изменилось, потому что инспектор Кремер захотел, чтобы я оставался при нем и отвечал на вопросы, которые возникали у него по мере того, как он разбирался с разными мелочами. Он ни разу не упомянул о том, что Вульф и я якобы пытались раздуть версию об убийстве, когда, по его мнению, убийства не было, а я, зная, что он занят и что это разозлит его, напомнил ему об этом всего восемь или девять раз. Но, несмотря на это, он не прогнал меня, потому что хотел, чтобы я был поблизости. Когда он потребовал, чтобы я рассказал ему все, что знал, я поначалу не соглашался, ссылаясь на то, что я не мог пойти на такой возмутительный обман клиента, но когда он стал разговаривать более суровым тоном, я уступил, потому что все равно он выяснил бы это из каких-нибудь источников. Я рассказал ему все или почти все о людях, с которыми я встречался в «Нейлор – Керр», не исключая и таких деталей, как видения, преследовавшие с декабря Вена Френкеля. Когда я пытался расколоть Гуини Феррис, угрожая ей тем, что натравлю на нее полицию, я и представить не мог, что в самом деле сделаю это десять часов спустя.

По меньшей мере трижды Кремер менял свою дислокацию, таская меня за собой. Около получаса он работал на Тридцать девятой улице, потом перешел в здание 18-го участка полиции на Пятьдесят четвертой улице. Около трех часов ночи он вновь поменял место и поехал в свои апартаменты – помещение отдела на Двадцатой улице, а часом позже переместился в офис заместителя комиссара О'Хары на Центральной улице.

Там был сам О'Хара, и вся эта суета начинала приобретать дурной запашок. Я оказался в центре событий и даже удостоился чести беседовать с заместителем комиссара. По тому, как он с самого начала стал со мной разговаривать, стало ясно, что он не только считал меня чертовым лжецом, но и был твердо убежден, что все это устроил я сам, а именно: когда я вернулся домой и присоединился к Вульфу и Кремеру в кабинете в 11 часов 30 минут вечера, я пришел не из кино, а с места, где я припарковал автомобиль, на котором переехал Нейлора на Девяносто пятой улице. Поскольку я уже рассказал Кремеру обо всем, что знал, и надеялся помочь этим следствию, я решил не лишать О'Хару его иллюзий и вместо этого наплел ему с три короба небылиц, например, что, не умею управлять автомобилем, а также строго конфиденциально признался ему, что был не в кино, а в номере гостиницы с женой одного известного политического деятеля, имя которого я не назову, даже если на карту будет поставлена моя жизнь. В конце концов О'Хара все понял. Боже, что это была за сцена!

Сестре Керра Нейлора, конечно, сообщили о случившемся: ей не только позвонили по телефону, но и послали к ней на Шестьдесят седьмую улицу лейтенанта Роуклиффа. Когда он вернулся – мы тогда были в 18-м участке, – с ним был Джаспер Пайн, сон которого в конце концов прервали. Роуклифф привел Пайна для своих целей – опознать тело, и, поскольку я знал по собственному опыту, насколько это весело, я не осуждал его за несколько бледный вид. Он не производил впечатление человека, преисполненного скорби, но и не выглядел как руководитель, у которого все находится под контролем. Кремер, узнав, что ни Пайн, ни его жена не имели никакого представления о том, где Керр Нейлор находился в пятницу вечером, и что они не знали, какое дело могло привести его на Тридцать девятую улицу, побеседовал с ним некоторое время, а затем отправил к Роуклиффу, чтобы тот поговорил с ним подробнее. Я сказал ему всего шестнадцать слов. Уходя с Роуклиффом, он подошел ко мне и требовательно спросил:

– Нейлор действительно сказал вам то, о чем вы написали в своем докладе? То, что он знал, кто убил Мура?

– Да, – ответил я. – Если бы я задумал какую-нибудь интригу, я бы подыскал что-нибудь получше этого.

Прежде чем закончилась наша ночная смена, я встретился и с другими знакомыми. Это случилось, когда мы дошли до Центральной улицы. Но это была не Эстер Ливси. Посланный за ней сыщик рассказал по возвращении, что мать Эстер, с которой она жила в Бруклине, сообщила ему что ее не было дома. Она вообще не заходила домой в тот вечер, потому что сразу после работы поехала на вокзал, чтобы не опоздать на поезд и провести выходные дни с друзьями. Им позвонили, но там никто не отвечал. Однако Кремер со своими ребятами быстро работали по всем направлениям. Они дозвонились в полицию Вестпорта. и та связалась с друзьями Эстер, которые сообщили, что она приехала к ним в Вестпорт поездом в час девять утра и теперь мирно спит в постели. Поскольку поездка на поезде от Центрального вокзала до Вестпорта занимала не восемь часов, а около семидесяти минут, сотрудник полиции, говоривший с Вестпортом, настоял на разговоре с мисс Ливси. Она заявила, что просто решила поехать более поздним поездом, а то, как она провела вечер в Нью-Йорке, это ее личное дело. Когда ей сообщили о смерти Керра Нейлора, она повторила свое заявление и добавила, что ничего не знала о мистере Нейлоре и не имела с ним практически никаких контактов, поскольку он был начальником крупного отдела, а она – простой машинисткой. На вопрос, вернется ли она утром в Нью-Йорк, чтобы полиция могла с ней поговорить, она ответила отрицательно, сказав, что вряд ли сможет добавить что-нибудь полезное.