— Плевать! — разозлился Леня. — И не спорь сомной.

— А ты что будешь делать?

— Нужно разузнать подробнее про убитых, вот как раззавтра… — Леня развернул газету и прочитал:

— «Похороны известного писателя Алексея Волкоедовасостоятся двадцать девятого апреля на Успенском кладбище в двенадцатьноль-ноль». Вот туда я и поеду, может, что разузнаю.

— Я с тобой! — категорическим тоном заявилаЛола. — Без меня ты не поймешь, кто есть кто! Может, там будут знакомые…

— Ты еще попугая с собой прихвати! — рассердилсяЛеня, но последнее слово все же осталось за его боевой подругой.

Леня остановил машину возле ворот кладбища и заглушил мотор.

— Придется немного обождать, — сказал он, бросиввзгляд на часы, — такие мероприятия никогда не начинаются вовремя.

Впрочем, он оказался не прав. Не прошло и десяти минут, какк воротам подъехал оранжевый с черным допотопный автобус похоронного бюро.

Из него выбралось десятка полтора людей со скорбными лицами.Некоторые из них держали в руках букеты, другие — обвитые лентами венки.Прочитав на одной из таких лент «От коллег по творческому союзу», Леняубедился, что это именно то, ради чего они приехали, — похороны писателяВолкоедова.

В центре скорбящего коллектива находилась полноватая женщинасредних лет, в черном, несколько тесном ей костюме и с черной же кружевнойкосынкой на голове. Судя по тому, как она держалась и как все окружающиестарались группироваться вокруг нее, всячески демонстрируя ей свою скорбь исочувствие, это была вдова покойного.

— А на студии говорили, что он одинок, удивленноотметила Лола.

Люди около автобуса явно чего-то ждали.

Наконец из кладбищенских ворот показались четверо плечистыхработяг. Они выкатили из задних дверей автобуса гроб с останками писателя илихо, с веселыми прибаутками, явно не соответствующими моменту, понесли его наместо вечного упокоения. Чувствовалось, что у них хорошее настроение и скорбныйхарактер привычной работы нисколько его не портит.

Толпа из автобуса, разобрав венки, дружно тронулась следом.

Лола и Маркиз, немного выждав, тоже пошли за похороннымкортежем.

Невдалеке от центральной аллеи кладбища виднелась грудаземли возле свежевырытой могилы.

Могильщики установили гроб на козлах, сняли крышку иделикатно отошли в сторонку.

Лола и Маркиз, чтобы не привлекать к себе внимания и вместес тем не пропустить ничего важного, подошли к скромной могиле в десятке метровот эпицентра основных событий и делали вид, что наводят на этой могиле порядок.Леня осторожно достал из кармана миниатюрный фотоаппарат и незаметнофотографировал группу у гроба Волкоедова.

Из группы прощающихся с Волкоедовым вышел крупныйпредставительный мужчина с животом, выдвинутым вперед как ящик комода, ипровозгласил хорошо поставленным басом:

— Сегодня мы прощаемся с нашим, понимаете ли, коллегойпо писательскому цеху, с замечательным, понимаете ли, прозаиком АлексеемВолкоедовым. Алексей Кириллович, понимаете ли, много лет являлся членом нашеготворческого союза, неоднократно избирался, понимаете ли, на руководящие посты,и поэтому мы, понимаете ли, осознаем, что в его лице понесли, понимаете ли,невосполнимую утрату. Гражданскую панихиду по поводу кончины, понимаете ли,писателя Алексея Кирилловича Волкоедова объявляю открытой. Слово для прощанияпредоставляется, понимаете ли…

Однако он не успел сообщить, кому предоставляется слово,потому что на сцене неожиданно появился новый персонаж.

Со стороны ворот по главной аллее приблизилась еще однанебольшая группа. Центром этой группы, несмотря на свои малые размеры, явнобыла невысокая хрупкая женщина лет сорока, в черном, весьма элегантном брючномкостюме и черной шляпке с вуалью. С двух сторон ее бережно поддерживали двоездоровенных парней, про которых хотелось сказать — двое из ларца, одинаковых слица. Парни тоже были в черных, судя по всему, довольно дорогих костюмах, ловкооблегающих их массивные фигуры. Низкие лбы, мрачные взгляды и мощные бритыезатылки недвусмысленно говорили об их профессиональной принадлежности. Всвободной руке каждый из двоих нес по огромному венку, утыканному живымицветами, как породистый жеребец-производитель медалями.

Леня торопливо сделал несколько фотографий этой живописнойгруппы и на всякий случай спрятал фотоаппарат.

Полная дама в черной косынке, которую Лола и Маркизопределили как вдову покойного, при виде новой группы изменилась в лице,сделала шаг вперед и проговорила, высокомерно откинув голову и обращаясь коткрывавшему панихиду представительному мужчине:

— Что это такое? Я надеялась, что на похоронах своегомужа буду избавлена от присутствия этой особы…

— Бывшего мужа, милочка! — отозвалась хрупкаядама, подбоченившись. — И попрошу без оскорблений, я точно такая же вдоваАлексея, как ты!

— Вы будете спокойно смотреть на это безобразие? —трагическим голосом воскликнула полная дама, которую Маркиз мысленно назвал«вдова номер один».

Представительный пузатый мужчина, к которому она обратиласвой возглас, опасливо покосился на двоих братков, сопровождающих «вдову номердва», и пробасил:

— Но Юлия Андреевна, давайте воздержимся.., все-такисегодня такой день.., на похоронах как-то неудобно выяснять отношения…

— Неудобно? — возопила безутешная вдова. — Аэтой.., этой.., у меня нет для нее слов! Этой удобно появляться здесь в этотдень?

— А почему, интересно, я не могу прийти на похоронысвоего собственного мужа? — с таким же чувством и с неменьшимтемпераментом воскликнула «вдова номер два».

— Бывшего мужа, милочка! — мстительно отозваласьЮлия Андреевна. — Бывшего! Ты его недолго сумела удержать!

Хрупкая дама с неожиданной прытью подскочила к ЮлииАндреевне и попыталась вцепиться ей в волосы, но та была начеку и очень ловкоприложила соперницу дамской сумочкой по голове. Сумочка оказалась неожиданнотяжелой, и «вдова номер два» отскочила, поправляя сбившуюся шляпку и потираяушибленную голову.

— Что у тебя в сумке, кирпичи, что ли? осведомиласьона, оправившись от удара.

— Библия, милочка, — ответила предшественница,скорбно воздев глаза к небу, — специальный формат для дамской сумки!

— Дамы! — постарался взять инициативу в свои рукипредставительный мужчина. —Давайте не будем ссориться в этот день.., выобе понесли тяжелую утрату, обе глубоко скорбите…

— Хорошенькое дело! — воскликнула ЮлияАндреевна. — Я прожила с Алексеем Кирилловичем самые трудные годы, когдаон только формировал свой талант, оттачивал творческий метод, я делила с нимтяготы и невзгоды, а эта.., эта сучка пришла на все готовое, и теперь она сомной на равных…