— На вашем месте я не стала бы так обобщать, —заметила Лола кротким голосом, хотя внутри у нее все клокотало отярости, — и свидетель у вас какой-то сомнительный.

— Позвольте мне самому решать, что делать на моемместе! — рыкнул капитан, его ужасно раздражала вся эта воркотня.

В самом деле, ну к чему было этой расфуфыренной девкеубивать кого-то, да еще шилом? Но с другой стороны, она все время путается подногами со своим попугаем. И с покойной. Плюсе была знакома, ругались они…

Капитан знал, конечно, что женщины часто ссорятся друг сдругом, и вовсе не значит, что они готовы убить, даже если громко заявляют обэтом вслух. Девица с попугаем ему не нравилась, она его раздражала, нобелобрысая кобыла раздражала еще больше.

Капитан напряженно раздумывал, подходит ли хозяйка попугаяна роль подозреваемой. Выходило, что подходит, но в самом крайнем случае, еслиникого другого не найти. С этой, чувствовал капитан, он намучается…

— Это я-то сомнительный свидетель! — со слезой вголосе орала между тем белобрысая. — На себя-то посмотри! И вообще, покатебя не было, у нас на студии все было хорошо!

Это была заведомая ложь, но капитан не стал одергиватьмерзкую девицу.

— Как вы оказались на студии? — спросил он Лолу.

— Вы уже этим интересовались. Меня пригласила АглаяМихайловна, мы с ней знакомы давно. То есть не меня, а попугая.

— Р-роль, р-роль! — заорал попугай так, что всевздрогнули.

— Доигрались мы с тобой, Перришон, — недовольносказала Лола, — в убийствах нас подозревают…

— Пока вам никакого обвинения не предъявляют. Вернемсяк нашему вопросу. — призвал капитан. — Когда вы виделись с гражданкойПлюсе в последний раз?

— Вчера вечером, — медленно проговорила Лола, исердце ее заныло.

Действительно, только вчера вечером Аглая была жива издорова.

— Я пришла забрать попугая, как договаривались. Мынемного поболтали, потом я попрощалась и ушла.

— И когда это было?

— Вы прекрасно знаете! — возмутилась Лола. —В охране остался мой отмеченный пропуск.

— Верно, — заметил капитан, сверившись со своимизаписями, — вы ушли в двадцать ноль три.

— Я сразу взяла машину и поехала домой, с попугаем вобщественном транспорте не слишком-то поездишь — он, знаете ли, метро не жалует— начинает волноваться и кричать всякую чушь, люди пугаются.

— Значит, дома вы были?..

— В половине девятого, и больше никуда не выходила досамого утра, — ответила Лола.

— Не может быть! — истерично воскликнулабелобрысая. — Она убила Аглаю, я чувствую!

Лола и бровью не повела, только укоризненно поглядела накапитана.

— Свидетельница Зайценогова, если вам нечего большесказать, я вас не задерживаю. То есть.., тьфу! — вы мне еще нужны, сейчасв кабинет пойдем, будем стол потерпевшей осматривать, может, что обнаружим…

Белобрысая торжествующе поглядела на Лолу и плотнееутвердилась на стуле в углу.

— То, что вы вернулись домой в половине девятого, можеткто-нибудь подтвердить? Кто живет с вами кроме попугая? — ворчливопоинтересовался капитан Хвощ.

— Еще собака и кот, и мой.., друг, — Лола елеудержалась от того, чтобы не сказать «компаньон», и подумала, что Маркиз ееубьет, когда узнает, что ему нужно выступать в милиции свидетелем.

— Друг? — капитан поднял брови.

— Любовник! — торжествующе проговорила белобрысая.

Лола уставилась на капитана ясными честными глазами, онпервый отвел взгляд.

— Если он вам не подходит в качестве свидетеля, можноспросить консьержку! — осенило Лолу. — Она должна вспомнить, мы с нейеще поговорили, ей Перришон очень нравится…

— Даже если консьержка подтвердит, что ты вернулись вэто время, это ничего не доказывает, — строго сказал капитан. —Теоретически вы могли снова выйти из дома, миновав консьержку, подкараулитьпотерпевшую в ее подъезде… — Он тяжело вздохнул. — Ладно, пока я васпопрошу никуда из города не уезжать, вас вызовет следователь.

— Господи! — Лола потеряла терпение. — Нузачем, ради бога, мне было ее убивать?

— Нет свидетелей вашего последнего разговора спотерпевшей, — мрачно ответил капитан, — возможно, вы с ней серьезнопоссорились.

Лола поймала взгляд белобрысой, в ее глазах отражалосьнеприкрытое злорадство и еще что-то, чему Лола затруднилась дать определение.

«Все же за что она меня ненавидит? Или это зависть? Онастрашная, конечно, одета не слишком-то, но все же…» — Пока вы свободны, —бросил капитан Лоле.

Тут вошел тот самый молодой человек, что проводил ее сюда, ичто-то зашептал капитану на ухо. Тот поморщился, встал и вышел, сказавбелобрысой, чтобы была поблизости от кабинета Аглаи, он, капитан, туда вскоредоберется, и они займутся делом.

Лола вышла в коридор в прескверном настроении. Разговор скапитаном Хвощом окончательно вывел ее из равновесия, и теперь она мечталатолько об одном — скорее добраться до дома и поплакать в жилетку Маркизу. Привсей его типично мужской черствости и толстокожести, Леня понимал, когда она неиграет, понимал, когда ей по-настоящему плохо, и в такие минуты становилсяудивительно ласковым и заботливым.

Лола тихо шла, пригорюнившись и прижимая к себе просторнуюклетку с попугаем. Перришон, словно чувствуя настроение хозяйки, сидел тихо,нахохлившись и распушив перышки.

Свернув из коридора на лестничную площадку, Лола чуть неналетела на странную парочку.

В углу площадки, под большой табличкой «Место для курения»,стояла та самая белобрысая девица с лошадиной мордой, с которой они только чторасстались у капитана. Она была с каким-то невысоким мужчиной. Белобрысаястояла спиной к Лоле, поэтому не видела ее, а своего малорослого собеседникаона заслоняла.

Странная парочка не курила, а разговаривала. Точнее,говорила белобрысая — Лола вспомнила, что ее фамилия Зайценогова… Ну и фамилия,вот уж наградили родители! И сама девица была такая же длинная, нелепая инескладная, как ее фамилия.

Но самым странным в ней было ее поведение.

В первый момент Лола не поняла, что ее так удивило вповедении этой девицы, что показалось ей таким странным. Замерев на месте, онасмотрела на белобрысую Веру со спины, и наконец до нее дошло. До сих пор,каждый раз, когда они встречались, Вера кричала, размахивала руками, ужасалась,впадала в истерику — в общем, выглядела крайне неуравновешенной, неврастеничнойособой. Только что, в кабинете, который временно занял капитан Хвощ, она былана грани нервного срыва… Теперь же она казалась абсолютно спокойной, собраннойи невозмутимой. Она разговаривала со своим собеседником таким тоном, каким психоаналитикиразговаривают со своими неуравновешенными клиентами — сдержанно, спокойно,словно стараясь что-то ему внушить.