Обнимает, притягивая к себе, углубляет поцелуй, однако я не падаю в бездну, как ожидала. Меня не поглощают эмоции, не выкручивает суставы от той, почти забытой нежности, с которой он всегда ко мне относился.

Нет.

Струны моего сердца больше не послушны его чутким пальцам, а тело уже не отзывается на прикосновения так, как прежде, и это ещё один дурной знак. Похоже, и правда отболело, вот только организм подвергся атаке совсем другого вируса. Гораздо сильнее и настойчивее. Коварнее.

Бородатее.

─ Простите, ─ сама не знаю, за что извиняюсь, отшатываясь. ─ Но можете просто отвести меня домой?

Кажется, он и сам сейчас не в том состоянии, чтобы ехать куда-то ещё, поэтому кивает.

─ Да. ─ Дыхание сбито, но уже вскоре Константин Евгеньевич берёт себя в руки. ─ Садись.

Не знаю, где берутся силы переставлять ноги, но когда усаживаюсь в салон, и мы трогаемся, я замечаю у входа знакомую фигуру. Он неподвижно стоит, глядя нам вслед, вот только у меня внутри сплошная горечь и сожаления, чтобы об этом переживать.

Я снова позволила себя обмануть.

Привыкать к мысли, что меня опять окунули в реальность, не хочется, но находиться наедине с учителем в одном пространстве и почти молчании ещё хуже. Мой дурацкий поступок до сих пор давит, несмотря на то, что я вроде как разобралась со своими чувствами, правда, спокойствие от этого никак не наступает.

─ Почему ты больше не поёшь? ─ внезапно он разбивает тишину.

Вздрагиваю, не готовая вообще ни о чём разговаривать, но к такому вопросу, тем более, от него, не готова совсем.

─ Перегорела, ─ односложно отвечаю, но Константин Евгеньевич если и собирается что-то сказать по этому поводу, то передумывает. ─ Так случается.

Снова молчим, но теперь после его вопроса мне хочется закричать. Просто открыть рот и завопить во всё горло, потому что он прекрасно знал, как я любила музыку. Поддерживал так, будто был моим самым преданным фанатом после мамы, и у меня опять грудь разрывает от боли, от которой не получается избавиться.

Слава богу, ему хватает такта не продолжать этот разговор, и пока я любуюсь огнями вечернего города, превращённого в новогоднюю сказку, мы пусть и медленно, но добираемся до моего дома.

─ Спасибо Вам за сегодня, ─ едва не отрываю ремень безопасности, стремясь оказаться подальше, но тот заедает, и Константин Евгеньевич оказывает посильную помощь, слишком медленно отстёгивая меня, а ещё слишком близко наклоняясь.

─ Не связывайся больше с этим человеком, ─ предостерегает вполголоса, наконец, отстраняясь, а у меня окончательно включается мозг.

─ Вы, конечно, всегда давали дельные советы, но в этот раз я как-нибудь сама, ─ улыбаюсь ему, чувствуя чужую злость всей кожей, только она не трогает, как и взгляд, раньше способный пригвоздить меня к месту.

─ Ника, ты ничего не усвоила из этой ситуации?

─ Мы всё-таки на «ты»? ─ не могу не поддеть. ─ А как Ваша невеста или уже, наверное, жена относится к тому, что Вы так беспокоитесь за посторонних девушек?

Выдыхает в очередной раз разочарованно, но не пытается мне что-то доказать, и это не может не радовать.

─ Мой номер по-прежнему всё тот же.

─ Ага. ─ Я этот номер при всём желании не могу из головы выбросить.

Больше ничего не говорим друг другу, и я тупо выбегаю на улицу, забыв, что на мне чужое пальто, но этот вечер вытянул из меня остатки сил, чтобы помнить о мелочах. Хочется залезть под одеяло, спрятавшись от всего мира, и больше не вылезать, однако этот самый мир вскоре решает о себе напомнить.

Через полчаса, когда я почти расслабляюсь под мурлыканье кота, в дверь звонят, и на пороге я обнаруживаю Леонида, протягивающего мои вещи.

─ Михаэль Робертович просил передать, ─ отчитывается он, а я только и могу, что кивнуть.

Нет, я не буду думать о сталкере.

Это решение даётся непросто, особенно когда дурацкая лохмато-зубастая игрушка постоянно попадается мне на глаза, а мысли то и дело возвращаются к образу этого мракобеса.

Отвлечься никак не получается, зато в кои-то веки нервное напряжение позволяет мне уснуть, и я даже не слышу, как ночью возвращается мама.

А вот утро начинается с интересного.

Телефон, видимо, разрядился, оттого я и не проснулась, когда пришло сообщение от Таи, но едва я нахожу его за завтраком, сон как рукой снимает от странного предчувствия.

«Что ты с ним сотворила?»

Следом идёт ряд подозрительных видео, где в главной роли, конечно же, Эль. Он поёт Джонни Кэша, сам играя на гитаре, одолженной у одного и наших музыкантов, и те ему охотно подыгрывают.

─ I hurt myself today to see if I still feel… ─ звучит так проникновенно, что мои мурашки обзаводятся потомством.

Смотрю, как его пальцы перебирают струны, а у самой отчего-то внутри разливается неясное, тянущее чувство тоски. Моя она или его, не знаю, только смотреть на такого сталкера как-то совсем невесело.

Но это ненадолго.

Другое видео полностью отличается от предыдущего настроением, потому как на нём его герой уже лихо отплясывает на барной стойке с нашими байкерами под Металлику при поддержке других подвыпивших посетителей. «Whiskey in the jar» отлично подходит этому дикарю, уже где-то потерявшему рубашку. Будто он был рождён на пиратском корабле…

Однако песня заканчивается, и Эль призывает всех к тишине.

─ Господа, ─ звучит очень многозначительно, ─ этот абсурд меня доконал!

Он спрыгивает на пол, очень сильно шатаясь, шагает к окну и выходит в него — хорошо, что там всего лишь первый этаж и снег, но вашу же мать…

Что это вообще такое было?!

─ Господь милосердный, ─ заглядывает через плечо мама. ─ Я знала, что ты у меня роковая женщина, но что б настолько довести человека.

─ Мам…

Подмигивает собираясь на работу, и я делаю то же.

Что странно, когда за мной заезжает Тайка, она совсем ни о чём не спрашивает, да и в баре все хранят подозрительное молчание, словно ничего здесь и не произошло. Это заставляет задуматься о причинах, но никто не колется, поэтому приходится смириться.

В общем и целом, больше никаких странностей не наблюдается, кроме того, что сталкер перестаёт мозолить глаза. Вообще. Несколько дней от него никаких сообщений, и рядом он не появляется, из-за чего я сама себя не узнаю. Одолевает беспокойство.

Не знаю, что с ним происходит, но на третьи