Не скрою, был момент, когда я встала и одним движением руки сбросила всю эту гору бумаг на давно не мытый пол. Они с грохотом на него полетели. И вдруг наткнулась, как на гвоздь, на совершенно не удивленный, но внимательный взгляд Наташи. Эта негодяйка прекрасно понимала все, что происходит в моей душе. Да и в теле. Мне стало почему-то стыдно. «Упали бумаги», – пробормотала я. Наклонилась и стала их собирать. Ко мне присоединилась бухгалтер, и мы молча вернулись к статус-кво. Я снова склонилась над бесчисленными рядами цифр.

И хотя я их ругаю, но иногда цифры могут сказать больше, чем слова. И уж, по крайней мере, врут меньше, чем они. Изучение их позволяло мне увидеть объективную картину происходящих событий. Сначала театр вполне сводил концы с концами, или, говоря научным языком, кредет сводился с дебетом. Но с какого момента расходы стали превышать доходы. Сначала это было незаметное превышение, но с каждым месяцем эта разница возрастала. Причем, все быстрей и быстрей.

Я вспомнила, как нервничал в тот период муж, пару раз что-то говорил о творческих неудачах, о затянувшихся поисках. Но тогда его слова я пропускала между ушей, ко мне по неофициальным каналам поступала информация о возможном моем повышении в должности. И я была целиком поглощена открывающейся передо мной звездой перспективой. А потому проблемы супруга были для меня на последнем месте. Или где-то рядом.

Теперь понимаю, что как раз на этот период пришелся пик творческого кризиса. Муж просто не знал, куда вести коллектив, который по этой причине переживал разброд и шатание. И зритель это быстро почувствовал и стал все реже посещать спектакли.

И все же процесс не был катастрофическим, какие-то доходы в театр все же поступали. И вдруг полный провал, денег нет практически совсем. Куда же они, родимые, подевались? Корова их слизала языком? Но откуда взялась это парнокопытное?

Возник настоящий провал, я никак не могла понять, почему столь внезапно и столь резко ухудшилось финансовое положение театра? Что-то я пропустила в своих поисках. Но что?

Я смотрела на Наталью, которая делала вид, что не обращает на меня внимания. С того исторического момента, когда я сказала ей: а теперь прошу вас, не мешайте мне, я буду работать, она действительно не мешала мне работать, даже не заговаривала со мной. «Здравствуйте» и «До свидания» понятно не считается. Это по другому ведомству – формальной вежливости. А как без нее? Мы же все-таки культурные люди, да и в театре находимся.

Мне жутко хотелось задать моей напарнице пару важных вопросиков, но я пока воздерживалась от них, надеясь разобраться в загадке самостоятельно. Я совсем не исключала того обстоятельства, что она специально подстроила для меня эту задачку, которую не так-то просто решить. У этой девицы я вряд ли вызываю положительные эмоции. Как, впрочем, и она у меня. Пожалуй, только это нас и объединяет.

Отгадку загадки я все же нашла, хотя стоило мне это немало усилий и времени. И я нисколько не сомневаюсь, что того и другого пришлось затратить столь много исключительно по вине сидящей напротив девицы. Именно она постаралась упрятать среди других бумаг две платежки. Она положила их так, что обнаружить их можно было лишь тщательно перерыв всю толстенную пачку документов. Что я и сделала, сама не знаю для чего. Судя по всему, мною руководило подсознательное чувство, что следует что-то искать. И я нашла.

Вот только разгадав загадку, которую мне подкинула эту тварь, извините, я хотела сказать Наташа, я сразу же очутилась перед другой тайной. Эти платежки вызвали у меня что-то вроде шока. Они являлись перечислением весьма крупных сумм в одну частную клинику за лечение некой Анны Владиславовны Пановой. До сего момента я никогда не слышала об этой госпоже. Я напрягла свою девичью память, которой, впрочем, могла по праву гордиться, так как она запоминала столько вещей, что я сама изумлялась, но так ничего не вспомнила. Сомнений, что я это имя мне незнакомо, больше не оставалось.

Я едва не спросила у Наташи, не знает, ли она, кто такая Анна Владиславовна Панова, но вовремя прикусила язык. Я вдруг всей кожей ощутила, что она как раз знает эту особу. Причем, хорошо знает. Не просто же так она постаралась положить платежки таким образом, чтобы я их не обнаружила. Согласитесь, дорогие мои, такие вещи случайно не случаются.

Я снова напрягла свою чудо-память – нет ли такой артистки в театре? Когда-то я знала их всех, но может быть, она была принята в труппу недавно, когда я перестала следить за тем, что тут происходит?

Впрочем, ответ на этот вопрос можно было найти крайне легко, в пачке документов я отыскала зарплатную ведомость. Вы уже догадались, что никакой Анны Владиславовны Пановой там не было и следа.

Меня аж прошиб холодный пот, который я поспешно смахнула платочком. Получается, что мой муж оплатил лечение из средств театра какой-то женщине, которая к нему не имеет никакого касательства. Но ведь это самое настоящее финансовое преступление, так как официально театр является муниципальным. Другое дело, что муниципалитет выделяет на его содержание такой мизер, что этих денег разве что хватает, чтобы оплатить нелегкий, но почетный труд уборщицы. Однако статус требует соблюдения финансовой дисциплины. И если об этом факте узнают ревизоры, поднимется большая буча. Ни мужу, ни этой наглой девице тогда несдобровать.

Зато есть все же во всей этой истории один положительный элемент – я закончила эту безумно утомительную проверку. И теперь точно знаю, что же окончательно довело театр мужа до ручки. А значит, можно идти в своем изучении жизни супруга дальше. Интересно, как далек этот путь? И кого мне предстоит на нем еще встретить?

Я встала из-за стола.

– Я закончила работу, – объявила я бухгалтеру. – Можете все забрать.

Я увидела, что ей до ужаса хотелось задать мне кучу вопросов, но я не собиралась отвечать ей даже на самый невинный. Я просто покинула бухгалтерию с надеждой больше никогда туда не возвращаться.

Итак, одну загадку я раскрыла, выяснила, почему так стремительно, словно «Титаник», стал погружаться недавно еще вполне благополучный театр на дно. Но тут же возникла, как вы видите, другая загадка, еще загадочней. Вопрос о том, кто такая Анна Владиславовна Панова, откуда черт принес ее в мою жизнь, не выходил из моей головы. А вот как найти ответ на него, я не знала. Разумеется, был самый простой, прямой и я бы даже сказала экономичный способ узнать – спросить у супруга: «Дорогой, поведай мне о том, что это за женщина, откуда она взялась, какую роль играет в твоей насыщенной жизни? А о том, что ее роль главная, говорит тот факт, что ты, пользуясь служебным положением, изъял из кассы театра изрядную сумму и оплатил ее лечение. Кстати, заодно уж скажи, а чем она болеет? Надеюсь, ничем постыдным?».

Так и чувствую, что мои дорогие читатели разделились на два лагеря: одни советуют именно так и поступить, спросить обо всем прямо; пусть, негодник, держит ответ за свои поступки. Но немало и тех, кто считает, что не стоит торопить события, а стоит аккуратно пройтись по всей цепочке, на которой, возможно, меня ждут новые сюрпризы и удивительные открытия. Легко им говорить, особенно этим мерзавцам, мужчинам. Никто из вас мне не сочувствует, вы все на его стороне. Впрочем, ради справедливости должна заметить, что разговоры про женскую солидарность тоже слегка преувеличены, на самом деле, многие дамы рады несчастьям других дам. Особенно таких – благополучных и обеспеченных вроде меня.