Но доставка детей в школу — лишь одна проблема; вторая, и не менее серьезная, — то, что происходит, пока они там пребывают. Министерство образования откопало и предоставило в распоряжение Картера документацию типовых проектов американских школ, и с ее помощью он рассчитал, насколько тесно в них скучены дети. Оказалось, что в начальных классах каждому школьнику отводится свободное пространство радиусом в среднем около метра, которое к старшим классам расширяется до круга радиусом метр двадцать. Быть такого не может, подумал Картер, слишком тесно, хотя… сам-то он выпустился давным-давно и с тех пор в школах во время занятий не бывал. «Я позвонил жене, — вспоминал он, — и сказал ей: „Мне нужно сходить в школу“».

Картер был женат на своей школьной любви. Дебра, как и Картер, происходила из многодетной семьи с шестью детьми, и у них самих также было шестеро. Естественно, семья осталась в Атланте на время командировки Картера в Белый дом; на выходные он регулярно мотался домой повидаться с семьей. И исправно посещал родительские собрания в школе. Но прежде ни разу при этом не задавался целью оценить степень скученности детей. На этот же раз он попросил жену договориться с кем-нибудь из учителей об экскурсии по школе во время уроков. Весь тот день, как только они сели в машину и тронулись в путь, Картер рассматривал мир через новый окуляр. «Гляди-ка! — дивился он, проезжая мимо гурьбы детей на пятачке у автобусной остановки. — Вот они как, оказывается, ждут школьный автобус. Взрослые на остановке стараются расступиться пошире, чтобы друг другу не мешать. А дети просто-таки сбиваются в кучу, как „болтуны“ в шоу Сайнфелда». Припарковавшись у школы, они с Деброй вошли внутрь вестибюля. «Гляди-ка! Вот, оказывается, что значит „море голов“! А ведь по нему реально можно ходить аки посуху!» Он понаблюдал, как эти детки скачут и резвятся на перемене, будто жеребцы; запрыгивают друг другу на спины и, в целом, ведут себя так, как он сам уже и забыл, когда в последний раз себя вел… Вероятно, в их возрасте… «Гляди-ка! Они же совершенно не такие, как мы, взрослые. У них принципиально иное восприятие пространства».

Наконец они добрались и до того класса, где их заждался педагог, с которым они договаривались о встрече. Картеру всегда не нравилась их учительская манера усаживать пришедших на родительское собрание взрослых за парты, будто учеников, но на сей раз это было как нельзя кстати, поскольку позволяло ему в полной мере оценить степень скученности школьников во время уроков. Не особо вслушиваясь в разглагольствования учителя, он развел руки по сторонам, оценивая расстояние до соседних парт. «Гляди-ка! — сказал он себе. — Ровно метр. Все сидят друг от друга именно что на расстоянии вытянутой руки». Выйдя из здания школы, он как раз застал момент, когда школьники садились в автобус, и заглянул в салон с рулеткой. Ширина сидений по обе стороны от прохода оказалась равна 120 см. «Бедра у детей узкие, в среднем не шире 40 см, вот они и рассчитали так, чтобы на каждом сиденье помещалось по трое», — сказал он. За счет более широких сидений проход в школьном автобусе у́же, чем в обычном городском; санитары «скорой», как он впоследствии выяснил, и без рулетки знали, что со стандартными носилками в школьные автобусы можно даже не соваться — не пролезают. «В целом, я при всем желании не смог бы спроектировать системы, более подходящей для передачи эпидемических заболеваний, чем сложившаяся у нас система школьного образования», — резюмировал он итог своего визита в школу.

До того момента никто не усматривал ничего необычного в школах, по крайней мере с точки зрения стратегии борьбы с пандемиями. Понадобилась модель Глассов, чтобы это вдруг сделалось очевидным. «Почему? — дивился Картер. — Почему этого никто не замечал?» И вдруг его осенило: «А потому, что все смотрели на происходящее в школах глазами взрослых. Они забыли тот мир, в котором живут дети, включая их собственных, и в котором некогда обитали сами». Взрослым собственные помещения казались теснее, чем они были в действительности, а школьные помещения — по детским воспоминаниям — просторнее. Соответственно, эксперты по планированию мер на случай пандемии, включая собранных в этот раз при Белом доме, время от времени поднимали вопрос о высокой плотности сотрудников офисов и необходимости их перевода в случае пандемии из дома на дистанционную работу. «Реально смышленые люди, — сказал Картер. — Я имею в виду общепризнанных лидеров мнений в области эпидемиологии и борьбы с заболеваемостью. Сразу же напоминают: „Конечно, нужно принять меры для недопущения массового скопления людей по месту работы. Всех, кого только можно, перевести на удаленку“. Но даже при самой идиотской компоновке открытых офисных пространств, нарезанных ширмами на кубики, плотность людей в них близко не сравнима с муравейником школьных классов». По некотором размышлении он пришел к выводу, что корень проблемы — в особенностях человеческой памяти. «Они же не помнят своего детства, — сказал он. — Взрослые просто забывают, каково это — быть ребенком».

Для иллюстрации он набросал рисунок: обыкновенный жилой дом общей площадью 240 м2, но заселенный с такой плотностью, какая имеет место в типичной американской школе. Оформив его в виде слайда, Картер выразительно озаглавил рисунок «Интервалы между людьми, если бы дома были подобны школам». Изнутри типовой американский дом на одну семью походил теперь не то на тюрьму для беженцев, не то на отделение дорожной полиции после внезапного гололеда. «Нигде и никогда вы больше не найдете столь же плотной социальной скученности, как в школьных классах, коридорах или автобусах», — сказал Картер.

Чем больше Картер и Ричард узнавали, тем сильнее возбуждались. «Представьте, что мы вдруг научились воздействовать на погодные условия, — писал Картер в одной из своих пространных докладных. — Вообразите, что было бы, если бы мы могли по своему хотению обращать сокрушительный ураган пятой категории в штормовой ветер второй или первой[25]. ‹…› В данном случае федеральное правительство, конечно, не стоит на пороге обуздания разрушительных ураганов, однако оно стоит на пороге принятия мер, которые вполне способны именно что обуздать не менее гибельное стихийное бедствие — пандемию гриппа». Ричард, со своей стороны, начал обхаживать малые группы влиятельных особ и втолковывать им, что моделирование подтвердило их интуитивную догадку относительно вещей, которые можно и нужно делать для получения отсрочки до создания вакцины. Заодно он дал и чеканное название их новой стратегии — «Целевое многослойное сдерживание» (ЦМС).

В основу стратегии ЦМС легла всё та же идея, на которой держался подход Картера к минимизации медицинских ошибок. Ни одно вмешательство само по себе не пресечет распространение гриппа или иной ОРВИ — по той же причине, по какой ни одна мера предосторожности сама по себе не помешает рассеянному хирургу прооперировать здоровую левую ногу вместо больной правой. Хитрость в том, чтобы подобрать такой комплекс мер и согласованных стратегий реагирования, которые в полной мере соответствовали бы природе заболевания и характеру поведения населения. Стратегии накладывались одна на другую, как слои швейцарского сыра на бутерброд; при достаточном количестве слоев с правильно выбранным смещением сквозных дырок не остается. В случае гриппа или любого иного заболевания аналогичной природы закрытие общеобразовательных школ становилось пусть и обязательным, но лишь одним из слоев, поскольку требовались и другие. «Модель Боба была хороша еще и тем, что позволяла нам проверять свои интуитивные догадки и выяснять, какие из имеющихся в нашем распоряжении инструментов реально работают, — сказал Ричард. — Ну-ка подскажи, работает это или нет. А теперь посмотрим, до каких пор оно работает». Все их стратегии переставали работать при повышении коэффициента репродукции вируса до 3 и более[26], то есть в ситуации, когда каждый инфицированный заражает не менее трех человек или когда уровень соблюдения противоэпидемических мер в обществе падает до 30 % и ниже. «Если раскрутить заразность до такой степени, никакие вмешательства уже не помогут, — сказал Ричард. — Но модель Боба показывала, что у нас есть хороший запас прочности, прежде чем мы окажемся в этой области даже с поправкой на огромную погрешность измерения».