— Да я никто, если говорить начистоту. — Мрачно произносит Рим. — Это Легион на вершине и Сареф.

— И этот высший вампир ничего не рассказывает остальным?

— Он только приказы будет раздавать, а в планы посвящает одного Сарефа и, возможно, кого-то еще из самых сильных вампиров под своим началом. И я в курсе лишь потому, что Сареф разрешает быть рядом и делегирует разные задачи. Но это не значит, что он делится всем. Из него слов клещами не вытянешь, а если и вытянешь, то только шутку, а не что-то серьезное.

— Да, я заметил, что твой спутник знает ценность молчания. Думаю, что в наше неспокойное время скрытность и умение держать язык за зубами — основа долгой жизни. Вероятно, не самой счастливой, но вполне долгой. — Чародей нарезает овощи.

— А причем тут счастье?

— Общение и социальное взаимодействие — основа жизни общества. Ни человек, ни вампир, если он когда-то был человеком, не могут полноценно от этого отказаться. — Поясняет маг. — И если пытаться идти против этого, то душевной гармонии не достичь. Например, я знаю тебя всего ничего, но мне кажется, что чем дольше ты лишена возможности разговаривать с Сарефом, тем ты раздражительнее.

Из-под одеяла раздается шипение, словно Рим превратилась в змею.

— Заткнись, маг. Ничего ты не знаешь. Думаешь, вампирам так важно общение?

— Желание испытывать и вызывать симпатию, а может даже любить и быть любимым естественно даже для тех, у кого есть дополнительные клыки.

— Сказал пироманьяк… — Огрызается вампирица.

— Да, я убийца и собираюсь сжечь весь мир. — Кивает Коул, кидая в кипящую воду пару кусочков вяленого мяса. — Но и в моей жизни была любовь. Академическое образование дало мне не только умение колдовать, но и критическое мышление и способность к эмпатии. Несмотря на мою цель, я не отрицаю существование любви как одной из движущих человеческих сил.

— Что-то в твоих рассуждениях не вяжется. Почему бы тебе просто не полюбить всех?

— Я уже не способен любить, а моя цель является отражением другого человеческого стремления. — Иоганн мешает ложкой варево. Специально сделанная пауза дает результаты, Рим буквально сверлит глазами мага из темного проема в одеяле.

— И какого же? — Не выдерживает девушка.

— Эгоизм. — Непринужденно отвечает волшебник. — Я хочу умереть, но уйти намерен настолько ярко, чтобы полыхало всё. В Мировом Пожаре смерть моих родных не будет столь бессмысленной.

— Ты говоришь как псих. — Заключает Рим.

— Да, я могу быть психически нездоровым, — Коул даже не отрицает. — Если сломаться слишком сильно, то на окружающий мир начинаешь смотреть под другим углом.

Иоганн демонстрирует соломинку, которую сгибает пополам, и теперь верхний конец «смотрит» на мир из нового положения.

— Кстати, а как ты стала вампиром? — Маг неожиданно меняет тему.

— Не твоего ума дело, — летит вполне ожидаемый ответ.

— А Сарефу ты рассказывала?

— Нет, а зачем?

— А ты поделись. Совместные истории делают личности ближе. Жаль, что сыграть в «волшебного рассказчика» могут только маги. Эта игра была создана не только для того, чтобы выведывать чужие секреты, но еще и для того, чтобы становится ближе. Ритуал через игру. Вот расскажешь, и наверняка получишь какой-нибудь отклик, слова восхищения или поддержки, зависит от рассказа.

— Ну уж нет. Еще не хватало, чтобы он подумал, что я жалуюсь ему на жизнь. — Рим демонстративно завершает разговор, закрыв проем в одеяле и свернувшись в кокон. Иоганн беззвучно посмеялся и вернулся к приготовлению пищи.

Ближе к концу дня раздается стук в дверь, из-за чего Рим вскакивает и устремляется к двери как лань. Когда Иоганн выходит в коридор, то видит, что девушка завершает разговор не с Сарефом, а одним из агентов. Стоило двери захлопнуться, как вампирша заявляет, что Ацет Кёрс найден. Наконец-то пришло время действовать и покинуть город, который кишит инквизиторами после произошедшего в «Похоронном эле». И дело усложняется прибытием тройки боевых магов Конклава, которых атаковать в лоб без поддержки Сарефа очень опасно.

Рим отправляет магическое послание юноше, а после с Иоганном устремляется в ночной город. Уже у конца улицы Коул останавливается и оборачивается, чтобы замести следы пребывания. Ветхий двухэтажный дом начинает изрыгать дым, а после исчезает в мареве пожара. Это несомненно привлечет ненужное внимание, но сейчас крайне важно отвести взоры от лечебницы на другом конце Аберстана.

Местная лечебница имени Гвалтидора расположилась у моста через городской канал и принимает горожан любого сословия. Говорят, что старое четырехэтажное здание из серого кирпича и красивой аркой вместо парадных дверей одно из самых старых в городе. Будто несколько веков назад город был возведен вокруг лазарета для обеспеченных жертв чумы.

От былой славы ни Иоганн Коул, ни Рим не заметят ни следа. Дом постепенно приходит в негодность, но продолжает выполнять функции госпиталя, за что местные жители должны сказать спасибо четверым целителям. Наконец-то удалось выяснить, что Ацет Кёрс является одним из четверых врачей под псевдонимом Карл Моншен. Так быстро выяснить это удалось только по той причине, что Живодер, как называют аберстанского маньяка, совершил очередное похищение.

Живодер по словам горожан орудует вот уже лет пять-шесть, похищает и убивает людей, после чего выбрасывает кожу и внутренние органы в сточные канавы или на помойку. Как правило, одна-две жертвы в три месяца. Городская стража, авантюристы или охотники так и не смогли выследить убийцу. Учитывая то, что город и так является притоном для преступников всех мастей, популярность Аберстана уже вряд ли вырастет. Хотя до масштабов Рейнмарка городу далеко.

— Я выбрал Аберстан, так как в нем укрыться легче, если ты вне закона. — Рассказывает Коул во время приближения к зданию лечебницы. — Вероятно, этот Ацет думал так же.

— Кто знает, — отвечает Рим. — По характеристике Легиона он тот еще отщепенец. И не забывай, что я о нем рассказывала ранее.

— Я помню. Встречаться с его народом мне еще не доводилось. Как мы его будем рекрутировать? Что-то мне подсказывает, что мы существуем в разных мирах. — Чародей открывает калитку во неприметный дворик рядом с лечебницей.

— Предложим то, что он так страстно ищет.

Путь приводит к двери, ведущей куда в подвальные помещения госпиталя. Рим внимательно осматривает дверь, а после показывает пальцем. Коул кивает и чертит на двери символ X. Из щелей двери поднимается красный туман, который быстро рассеивается. Вампирша распахивает дверь и начинает длинный спуск по стертым ступеням.

— О, какой же тут запах крови. — Бормочет Рим. — Чую свежую.

— Ну что же, вполне логично, что мертвецкая пропахла кровью. Хотя я больше чувствую запах разложения. — Идет следом Иоганн. — И внимательно следи за ловушками. Та на двери может быть не последней.