Через четверть часа движения начало тянуть мышцы бедер. Оскальзываясь, я то и дело хватался руками за хлипкие кустики на склоне, помогая себе подняться, а Гера и девушки и вовсе постоянно помогали себе руками, благо наклон позволял.

Пока поднимались, вспотел даже я, что уж говорить об остальных – у двигавшейся рядом со мной Миланы весь лоб был в паутинке прилипших к нему черных волос. То и дело рисунок паутинки менялся, когда она вытирала пот с лица. Гера дышал тяжело и был красным как рак, но пер, не жаловался, Жанна тоже, хоть и выглядела донельзя уставшей, о привале не просила. Поэтому перерыв на водопой я объявил сам, пока гордые спутники не упали, обессиленные.

Остановиться-то остановились, морщась от боли в натруженных подъемом мышцах и переводя дыхание, но никакой тени, чтобы укрыться от палящего солнца, не было. Попив воды, мои спутники ненадолго пришли в себя, и мы снова приступили к пытке подъемом. Склон стал круче и полностью каменистым. С одной стороны, хорошо – ноги на периодически осыпающейся поверхности не проскальзывали, а с другой – от нагретых солнцем камней шел реальный жар. Перчатки были только у Жанны, и то тонкие, обычные. Голые же руки камни обжигали.

Гнал я всех вперед нещадно – до вершины было уже рукой подать, да и склон стал не таким крутым. Но состояние спутников оптимизма не внушало – судя по их виду, уже из последних сил бредут. Вдруг Гера, в очередной раз потерявший под ногой опору, упал на колено, неуклюже взмахнул руками и, бессильно выругавшись, рухнул на спину. Проехав вниз на покрывале из пыли и мелких камешков несколько метров, он уперся головой в один из клыкастых скальных выступов. Глянув вверх, оценивая оставшееся расстояние, я посмотрел на лежащего, но тут его багрово-красное лицо, сплошь залитое потом, почти мгновенно приобрело нормальный оттенок, и Герандос резво вскочил на ноги.

Ясно – стимулятор использовал, вон небольшой стержень неподалеку валяется.

– Жанне помоги, – крикнул я Гере, показывая на стюардессу, которая почти без сил медленно брела вверх, цепляясь за острые выступы скальной породы, а сам в быстром темпе догнал Милану. Хэкнув, просто закинул девушку на плечо, так что голова ее оказалась у меня за спиной, а сам, придерживая ее за ноги одной рукой, второй начал себе помогать, в темпе поднимаясь.

Милана не сопротивлялась, просто бессильно висела на плече. И лишь тихо поблагодарила, когда, забравшись на вершину, я положил ее в небольшом тенечке. Почти сразу же рядом нарисовался Гера, который вел Жанну, придерживая ее за плечи. С тяжелым стоном, выражавшим высшую степень усталости, стюардесса приземлилась рядом с Миланой, которая дрожащей рукой открывала бутылку с водой. Предпоследнюю, кстати.

– Дай, – требовательно протянул я руку.

Милана, к моему удивлению, воду протянула, даже не глотнув предварительно. Вот это сила воли, реально! Я бы на ее месте, наверное, хоть от одного глотка, но не удержался. Офигеть!

– Ты тоже витаминчик заюзал? – поинтересовался Гера.

Не отвечая, я скромно глотнул из бутылки и, возвращая ее Милане, неопределенно хмыкнул. Пусть думает, что да, витаминчик.

– Так, минуту внимания! – громко произнес я и увидел, как с трудом открывает один глаз Жанна, глядя на меня. Милана, сделав несколько глотков, с видимым усилием оторвалась от бутылки и передала ее стюардессе.

Подумав секунду, не стоит ли обратить внимание на важность экономии воды, я эту затею оставил. Нам бы до утра только продержаться, а там трава не расти. Кого-нибудь из троих я завалю, ладно уж… Милану, к примеру. Жанну Гера вальнет, а после мы с ним… может, и повоюем, а может, коллективно сведем счеты с жизнью. Легкие деньги называется – за первые-то сутки оплата будет уже, а штрафы все гонорар за второй день погасит.

Наверное, чтобы не было таких простых схем, сюда друзей-знакомых и не приглашают, как Кир говорит. За исключением семейных и почти семейных пар. На любителя которые.

Вот только самое простое осталось – сутки бы продержаться.

– Короче, так! – вновь вернулся я к первоначальной мысли, из-за которой внимания привлекал. – Гера, двигайтесь в ту сторону, я догоню. Если не догоню, говорил уже – ищите пещеру, ночь пересидеть. В темноте лишний раз на улице не появляйтесь – мало ли, с катеров будут тепловизорами местность сканировать.

– Днем что, не могут? – немного хрипло поинтересовалась Милана, пытаясь прийти в себя.

– Днем тут сковородка, никакой тепловизор не поможет, – покачал я головой.

– А если со спутников отслеживают? – поинтересовался Гера, который едва не прыгал после дозы витаминов.

– Черт, ну продержался же кто-то трое суток! – взорвался я, – так что будем надеяться, что не отслеживают! Все, я пошел кабину искать, а вы еще минуту отдохните и в ту сторону гребите, – махнул я рукой вдоль гребня длинной скалы. Длинной, как Великая Китайская стена, только шире – здесь метров сто минимум будет.

Развернувшись, я побежал в противоположную сторону. Туда, где должны были находиться обломки кабины. Бежал легко, вот только переднюю поверхность бедер до сих пор тянуло усталостью после подъема, как не свою.

Да, реализм здесь если не на все сто, то на восемьдесят процентов минимум. «Как в аду», – тут же сравнил я машинально, но сразу попытался отогнать от себя бередящие душу воспоминания от пребывания в виртуальной преисподней.

Огибая высокие валуны и перескакивая с одного на другой, когда путь преграждала россыпь мелких и средних, я двигался по гребню в ту сторону, где наш лайнер поцарапал себе клюв о скалу, оставив там кабину и капитана Макмайла с пилотами.

Когда бросили багги, я примерно так и рассчитывал направление, чтобы не прямо под кабиной выдвигаться. Гера говорил про три часа форы, которые нам охотники дают, и эти часы вот-вот должны уже закончиться. А если они закончатся, куда первым делом направятся участники сафари? Правильно, к остаткам лайнера. И туда, в пустыню, и сюда могут прилететь, если они не только на колесах.

Я, конечно, надеюсь, что они без летательных аппаратов, – мне вот было бы не интересно охотиться с таким подавляющим преимуществом, но я-то не они!

Остановившись на пару секунд, осмотрелся. Никого, вроде. Голубое, чистое, почти белое со стороны палящего солнца небо, плоская сковородка выжженной земли внизу. Никаких патрульных бортов, на земле шлейфов пыли не видно. И кстати, отсюда хорошо заметна тонкая на таком расстоянии полоска следа, которую оставил за собой падающий лайнер. Прищурившись, я попытался рассмотреть его, но уж очень он далеко, отсюда не видно. Но где-то там, прямо на линии горизонта, должен быть.

Встряхнувшись, я прекратил осмотр окрестностей и ускорился. Несколько раз чуть не навернулся, один раз больно приложился коленом, так что даже по браслету рябь призрачных голубых искорок прошлась, и я ощутил легкий эффект лечения.

Остатки кабины возникли передо мной как-то вдруг. Вроде бы только все вокруг загромождали собой валуны, а через мгновение я уже оказался на площадке, где то тут, то там разбросаны искореженные обломки. Осторожно обходя гнутые дуги и части обшивки корпуса, стараясь не наступать на рваные края, из которых местами торчали пучки проводов, подошел к смятому клюву лайнера. Мда, серьезно приложило – вытянутая и узкая кабина от удара частично сплющилась, потом ее ведь еще и по камням проволокло, пока совсем не оторвало. Переступая через обрывки шлангов, осколки иллюминаторов кабины, металлические перекрученные ошметки, я подошел к уцелевшему корпусу. Через переднюю часть не полез – очень уж острые края по виду на остатках обрешетки остекления. К тому же в том месте, где оторвало кабину, явно вырисовывался проход; туда я и направился. Втиснувшись в сплющенный стенами проем, пригибаясь, осторожно минуя острые края деформированного железа обшивки, начал пробираться вперед.