По поверхности воды, напоминая морские водоросли, струились угольно-черные длинные волосы Пенелопы...

- Господи! - Джеймс нырнул, подхватил девушку вместе со стулом и вынырнул на поверхность. - Сюда! - крикнул он. - Сюда!

Полицейские подплыли к сараю и помогли Джеймсу вынести Пенелопу на берег.

Дорогая моя... Джеймс, стоя на коленях, целовал посиневшие запястья девушки. Приди в себя. Ты же жива! Я знаю это!

- ПЕНЕЛОПА!!! - Эхом разнеслось по побережью... - ПЕНЕЛОПА!!!

Солнечный свет теплыми зайчиками играл на лице. Ласковый ветер нежно ласкал кожу, волосы...

Пенелопа открыла глаза и зажмурилась от утреннего солнца, пробирающегося сквозь легкие белые занавески.

Девушка, приподнявшись на мягкой кровати, застеленной белыми простынями, осмотрелась вокруг. Белые стены, белый потолок... На ней самой — белая рубашка.

Где я? Я умерла? Но разве после смерти чувствуется боль?

Пенелопа поморщилась и потерла запястья, которые были почему-то покрыты синяками.

Вспышка в памяти...

Громила крепко прижал ее к груди, а второй — худощавый — туго связывает ей руки…

Пенелопа взглянула на ноги. Ступни были покрыты ссадинами...

Вспышка...

Бежит изо всех сил... Камни нещадно впиваются ей в стопы... Ноющая боль... Слышит, как ей кричат вслед... Толстый портье курит на крыльце... Он ее видит, но поспешно уходит, как будто не желает быть свидетелем происходящего...

Сердце Пенелопы сильно застучало. Проведя руками по коленкам, тоже покрытым огромными синяками, девушка передернулась...

Ее хватают за волосы... Она снова падает... Острая боль в бедре... Осколок стекла...

На ноге остался глубокий порез...

— Мсье Грант! Туда нельзя! — За дверью послышался женский голос, говоривший на французском.

— Я ненадолго!

Дверь распахнулась, и на пороге показался Джеймс в белом халате на плечах. Увидев Пенелопу, он замер, по его лицу расплылась радостная улыбка.

— Моя испанская девочка... Пени... с тобой все в порядке! — Он присел на край ее кровати и крепко обнял.

Обеими руками сжимая ворот его синей рубашки и вдыхая знакомый аромат одеколона, Пенелопа горько разрыдалась. Она проводила рукой по его длинным русым волосам, сквозь слезы смотрела ему в глаза. Касалась губами его щек...

— Все хорошо. Я больше никому не дам тебя в обиду... Обещаю.

Пенелопа не понимала, что ей говорит Джеймс, но почему-то на душе от звуков его голоса становилось спокойно и легко...

— Поспи еще... — Он уложил девушку на подушку и укрыл простыней.

Она крепко сжала его руку, боясь, что, как только заснет, он исчезнет.

— Я буду рядом. Я никуда не уйду... — сказал Джеймс, как будто прочитал ее мысли, и поцеловал ее в лоб.

Когда Пенелопа открыла глаза, то увидела рядом с кроватью дядюшку Жозе. На его глазах были слезы. Он судорожно вытирал лицо ладонями и слушал Джеймса, сидящего рядом с ним на стуле.

— Пени! — Жозе обнял племянницу. — Прости меня, дурака!

— Ты чего, дядюшка? Я не держу на тебя зла... — спокойно ответила Пенелопа, не поднимаясь с подушки.

— Слава богу, врачи говорят, что никаких повреждений нет. Тебе только нужен покой... Я позаботился, чтобы для тебя подготовили каюту. Ту, что в самом конце коридора. Там тихо... Тебе будет хорошо.

— Спасибо, дядюшка Жозе...

— За что, Пенелопа?

— За лучшие дни в моей жизни...

Такси затормозило у причала. Дядюшка Жозе помог выйти Пенелопе и, поддерживая ее, повел к «Элеоноре».

Джеймс, взяв багаж, последовал за ними.

— Дорогой, я так переживала! Мне коротко рассказали, что случилось! Слава богу, с тобой все в порядке! — Ванесса бросилась Джеймсу на шею.

Пенелопа остановилась и взглянула на них. Джеймс слегка похлопывал невесту по изящной спинке, а она осыпала поцелуями его лицо и шею.

Прощай, Джеймс... — мысленно сказала Пенелопа.

Дядюшка Жозе тоже обернулся, тяжело вздохнул и, обняв племянницу за плечи, повел в каюту.

Джеймс осторожно отодвинулся от невесты, равнодушно улыбнулся ей и проводил взглядом испанскую девушку...

Небольшой светильник медленно раскачивался на потолке, отбрасывая тени на стены. Пенелопа, лежа на койке, смотрела прямо перед собой и не о чем не думала.

Внезапно в дверь постучали, и девушка встрепенулась.

— Прости, что напугал! — В каюту вошел Хьюго и протянул Пенелопе пиалу с горячим напитком.

— Это целебный отвар из трав. Выпей, станет легче... — Он тяжело присел на стул и наклонился к девушке.

— «Станет легче» от чего? — шепотом спросила Пенелопа.

— Ты пережила стресс...

— Хьюго, можно вопрос?

Старик кивнул головой.

— Вы очень редко с кем-либо разговариваете и практически не покидаете кухню, только лишь на ночь. Теперь вы здесь, со мной... Почему?

— Пенелопа, я помню тебя еще маленькой. В детстве ты дралась с мальчишками и побеждала. Выступала на школьных концертах и была лучшей... Ты добивалась всегда того, чего хотела... Будь это огромные скрипучие качели или же совершенство игры на виолончели... Ты трудолюбивая, независимая, мудрая девочка. Несмотря на твои годы, многое знаешь... Сеньоре Нуччо это тоже было известно, поэтому она тебя так любила. Мне нравятся такие люди, как ты, Пенелопа. Знающие, чего хотят, и идущие к своей мечте...

Почему я часто молчу? Потому что Жозе всегда занят, а Санти и Маноло думают лишь о деньгах. Мне скучно с ними. А ты другая... Выпей отвар.

— Мне сейчас все равно... как-то все безразлично... — Пенелопа отпила глоток напитка.

— Потому что ты увидела, как Ванесса обнимается с Джеймсом?

Пенелопа поперхнулась.

— Нет, конечно!

— А сейчас ты меня обманываешь!

— Мне тяжело об этом говорить...

— Понимаю. Время лечит. Любовь проходит. Остаются только теплые воспоминания. Постарайся их пронести через года. В старости будет, о чем подумать, сидя у моря...

Хьюго встал и вышел из каюты.

— Не позавидуешь положению Бруно Мориса! — усмехнулся Вил и отпил виски.

Ванесса и рыжеволосая девушка Лили тоже захихикали, чокнулись стаканами с «Маргаритой», и обе, поправив шляпки, продолжили принимать солнечные ванны на удобных деревянных лежаках.

Джеймс ничего не ответил. Он облокотился на стальные поручни и взглянул на заходящее солнце. Его длинные русые волосы развевались на ветру. Джеймс закрыл глаза. И в ту же минуту ощутил аромат фиалки и пачули... Неужели у меня так развито воображение? — подумал он. Ведь Пенелопы нет рядом, мало того, флакончик с духами разбит...