– Давай со следующей. – Ей не терпелось, но и отсутствовало желание слушать то, что сама хорошо знала. Хотелось просто наслаждаться увиденным, соотносить его со своими знаниями.

– О’кей, пропустим эту.

Они прогуляли два часа под обжигающим солнцем, читали информацию на табличках и фотографировали. Кэсси со знанием дела рассказывала об астероидах и делала снимки, а Так восхищался эрудицией своей спутницы и млел от ее близости.

Потом они присоединились к группе из двадцати экскурсантов, чтобы обойти кратер по верхнему краю. Но здесь их ждал подвох – Така сразу узнали его фанаты и засыпали вопросами, а Кэсси они слегка оттеснили.

Они остановились, и Кэсси смотрела на Така, беседующего с двумя тинейджерами. Он выразительно повел плечами в знак извинения, а она лишь улыбнулась ему и расширила глаза. Гид рассказывал о строении ударившегося в землю астероида, и Кэсси отошла чуть в сторонку, чтобы сделать снимок ложа кратера.

Стоявший рядом мужчина с фотоаппаратом сказал:

– Величественная картина, не так ли?

Кэсси оторвалась от камеры и выдохнула:

– О да. Потрясающе. – И она снова прильнула к видоискателю.

– Вы ведь с Таком, да? – небрежно спросил он. – Его?.. – Он оглядел ее с головы до ног. – Подруга?

Кэсси взглянула на него. Парень словно прикидывал, к какому виду и классу она принадлежит. На пальце у него было толстое золотое кольцо, а на шее – тяжелая золотая цепь. И очень дорогая, с длиннющим объективом, камера в руках. Так бы заметил, что все это ему досталось не за красивые глазки.

– Не совсем.

А что еще она могла сказать? «Нет, он просто помогает мне справиться с моим либидо»? Это истинная правда, а прозвучало бы дико. Вдобавок после сегодняшнего дня она не могла сформулировать, что чувствует к нему. Теперь их соединяло нечто большее, чем просто секс. Может, кратер так действует?

Парень продолжал ее рассматривать, а Кэсси нашла взглядом Така, который давал очередной автограф. Она переключила внимание на камеру и сделала еще несколько снимков.

– Вы не похожи на его… тип.

Палец Кэсси соскользнул с кнопки фотоаппарата. На ней были просторные шорты, не задерживающие жаркий воздух, и обычная футболка, на три размера больше нужного, с надписью: «Бозон Хиггса дает мне адроны». Так купил бейсболку и напялил ей на голову перед выходом на солнцепек. Стянутые резинкой каштановые волосы, как обычно, падали ей на спину.

Кэсси раскраснелась от жары, а над верхней губой и на лбу висели капельки пота. Она чуть отстранила камеру и посмотрела на собеседника.

– Обычно они… – он снова оглядел ее, как капризный парижский модельер, – не так одеты. И у них больше… макияжа.

Непрактичное замечание! Кэсси скривилась:

– Кому нужен макияж в такую теплынь?

К ним подошел мальчик со словами:

– Папа, папа!

– Да, Зак?

– Смотри, Так дал мне автограф.

После этого экскурсовод повел их дальше, ее собеседник присоединился к своей семье, а Так спросил у нее:

– Пофотографировала?

Он дотронулся до ее шеи под хвостом волос, и Кэсси улыбнулась ему:

– Не терпится увидеть все это на дисплее ноута.

Так поцеловал ее в кончик носа, и они пошли дальше вместе с экскурсией.

Они оставались у кратера до пяти вечера, а потом отправились во Флагстаф, прогулялись по центру праздничного города. Так рассказывал, как отмечали 4 июля в его семье.

– О, смотри, скоро будет фейерверк, – сказала Кэсси, откусывая от огромного пука сладкой ваты.

– Ну, нет. У меня другие планы насчет тебя.

Так обнял ее за талию, слегка прижал к себе, и они двинулись сквозь толпу. Он надел себе на голову ее бейсболку, чтобы вернее сохранить инкогнито.

У Кэсси сладко заныло внутри от его голоса. Все приключение подняло тонус ее либидо.

– Но я люблю фейерверки. – В детстве Кэсси казалось, что она сама взлетает к звездам с этими ракетами и вспышками.

– Будут у нас фейерверки, – усмехнулся Так. – Не волнуйся об этом.

Кэсси взглянула на него и подумала еще об одной безумной ночи вместе:

– Где мы остановимся?

– О… Местечко что надо. – Он наклонился и хватанул губами сладкой ваты, тут же растаявшей у него во рту. – Давай доедай, и я тебе все покажу.

Они выехали из Флагстафа в «кадиллаке» с поднятым верхом и снова направились к кратеру. Любую другую женщину такая романтическая поездка, в духе фильмов 50-х годов, привела бы в полный восторг: машина с открытым верхом, мужчина рядом – настоящий киногерой, бескрайние пейзажи, – но Кэсси просто положила затылок на подголовник и смотрела на звезды над ними.

Они подъехали к кратеру, на автостоянке мерцали огоньки.

Через минуту Так сбавил ход:

– Здесь наверняка не хуже, чем в любом другом месте.

Он съехал с дороги и направил машину в пустыню, в свете фар виднелась одна сухая земля.

Они несколько раз легко ударились о камни и какие-то мелкие растения. Наконец, Так заглушил двигатель и выключил фары. Их окутала абсолютная, чернильная тьма ночи в пустыне. Впрочем, от хайвея они отъехали недалеко и могли видеть стоянку.

– Что ты делаешь? – спросила Кэсси.

– Хочу получить урок астрономии. Раз уж повезло мне спать с астрономом мирового класса. Провести ночь под звездами – это круто.

Кэсси подняла голову. На обсидиановом куполе неба мерцали миллионы звезд. Как же давно она их не видела – простым человеческим глазом! Изучала космос больше десяти лет и – со всеми этими мощными телескопами и технологиями – забыла об удивлении и ощущении собственной ничтожности, когда просто смотришь вверх.

Теперь ее одарили этим в полной мере, и она непроизвольно глубоко вздохнула.

– У меня в багажнике отличные спальные принадлежности, – сказал Так. – Только поднимем верх нашего «кадди».

Кэсси, опиравшаяся затылком о кожаный подголовник, повернулась к нему. Стояла темнота, лишь слабо мерцала низкая Луна в первой четверти. Глаза Така сияли, как у Марии, когда та выклянчивала урок астрономии у телескопа.

– Или лучше поедем в отель? – спросил он.

Ночь просто идеально подходила для созерцания звездного неба, и Кэсси медленно покачала головой:

– Нигде не может быть лучше, чем здесь. И ни с кем, кроме тебя.

Кэсси моргнула, когда слова слетели с ее губ. Конечно, либидо добавляло ей красноречия, но она и сама чувствовала, как эти слова отдаются эхом где-то глубоко в ней. Рядом с Таком она становилась другой, какой никогда не думала быть. И это пришлось ей по душе.