Шани Ниджат понимающе покачала головой.

– Раз так, возможно, он пошел искать целителя? Может… Может, говоря о «войне», он подразумевал борьбу с болезнью? Но он хотел, чтобы ты осталась – осталась и позаботилась о лавке, поэтому и дал тебе свободу… Верно?

Девчонка скривилась, и женщина покачала головой, понимая, что попала в точку.

– Он велел тебе остаться, да?

– Он сказал, я должна сама решить. Я больше не рабыня и не обязана никого слушаться.

– Но если он оставил лавку тебе – не продал ее, не бросил, а оставил под присмотром – разве это не означает, что он собирается вернуться?

– Он сказал, что оттуда, куда идет, уже никогда не сможет вернуться.

Стражница шумно вздохнула и озадаченно почесала затылок.

– Может, он считает, что его болезнь неизлечима? Думаю, все именно так. В ином случае… Ведь он нанимал меня, чтобы ты научилась драться, и если бы он шел искать исцеление, то взял бы тебя с собой для охраны… Но он оставил тебя в городе, а сам пошел пешком и даже без поклажи…

– …как будто на верную смерть, да? – обреченно усмехнулась Лу. – Хотя вряд ли он стал бы брать меня для охраны, даже если бы в таковой нуждался.

– Почему это? – нахмурилась женщина. Лу пожала плечами:

– Я ведь так ничему толком и не научилась. Вы меня постоянно ругали.

– Ругала, – хмыкнула шани, и девчонка с удивлением обнаружила, что она улыбается самым краешком губ. – Но то, что ты ничему не научилась – ложь. Мало старалась – да. Много ленилась – да. Но все же что-то ты можешь, а это лучше, чем ничего. Уж поверь, через меня прошло немало новобранцев, и ты была далеко не самым скверным из них.

На мгновение Лу стушевалась. Рабыней быть проще: ходи, склонив голову, и никто не заметит смущения на твоем лице. Но сейчас она заставила себя взглянуть прямо в глаза шани Ниджат и улыбнуться в ответ:

– Спасибо за эти слова. За то, что помогли мне. Да и за все остальное. Я правда благодарна. Если бы все ваши сослуживцы были такими же… Но увы. Пока я добиралась сюда, меня останавливали, допрашивали… Я потратила слишком много времени. Я обязана догнать хозяина и помочь ему.

– Я вижу. Хотя и не понимаю. Но отговаривать тебя не собираюсь. – Она отстегнула с бедер свой пояс с крепившимся к нему коротким клинком в ножнах и протянула девчонке. – Вот, возьми – он старый, но все же надежнее, чем пустые руки. Сундар не врал, дорога и правда небезопасная. Желаю удачи.

Я ведь уже рассказывал про такую империю Реверсайда, как Шаорис?

Как следует из названия, она была основана шаотами, которые и поныне составляют основную часть ее населения. Благодаря Дару Феникса шаоты всегда были более беззаботны, чем другие пять народов, а зачастую и вовсе безрассудны. Стоит ли так уж дорожить своей жизнью, когда имеешь в запасе еще две? Потеряв первую жизнь, шаоты обычно становятся осторожней, начинают беречься и меньше лезут на рожон. Но если случается, что остается всего одна, последняя, тогда-то и наступает переломный момент. Есть даже такое выражение – «трястись, как над последней жизнью».

И так вышло, что именно шаотка с одной жизнью стала императрицей Шаориса.

Звали ее Алексис. В сущности, она была достойна занимать престол, ведь не была обделена ни умом, ни честью, ни силой. Но, как и большинство других ей подобных, она находилась в постоянном страхе за свою единственную оставшуюся жизнь. Это нельзя назвать таким уж необоснованным, все-таки правители государств – фигуры значительные, и недругов у них достаточно. И пусть свой страх императрица довольно умело скрывала, и только при более близком знакомстве могли броситься в глаза ее чрезмерная подозрительность и осторожность, изнутри они медленно, но верно сводили ее с ума. Вероятно, она с самого начала была больна: ментальные расстройства очень коварны, они могут развиваться постепенно, так плавно, что окружающие далеко не сразу их замечают. И кто знает, как скоро бы проявила себя болезнь и проявила ли вообще, если бы в благоразумие императрицы Алексис не вбило клин предсказание Оракула.

Оракул. Это таинственный провидец, который на протяжении многих лет появляется то тут, то там в разных частях Реверсайда. Лицо его всегда скрыто под капюшоном, и никто не знает, как его зовут, откуда он, как давно существует на свете. Но его уважают и боятся… Почему, спросишь ты, если есть арканы – целый народ, который способен предвидеть будущее? Ну, во-первых, Дар Шамана позволяет арканам видеть лишь обозримое, недалекое будущее, которое обычно ограничивается днями, тогда как Оракул способен предрекать события, что произойдут спустя долгие годы. Во-вторых, каждый аркан видит лишь собственное будущее, или, изредка, своих близких, тогда как пророчества Оракула касаются самых разных людей, существ, а иногда и целых народов. Ну а самое главное – в отличие от арканов, способных менять увиденное будущее (чем они активно и пользуются в своих интересах), Оракул изрекает пророчества, которые всегда неминуемо сбываются. Правда, зачастую они иносказательны, туманны, и становятся понятны уже после того, как непосредственно сбылись.

Однако пророчество, которое прозвучало в императорской резиденции Шаориса, было вполне определенным – по крайней мере, на первый взгляд. Говорило оно о том, что правительнице суждено пасть от руки одного из ее близких соратников – и, что случается крайне редко, указало на вполне конкретную персону. Звали его Занис, и он был возлюбленным императрицы.

Но в тот же момент, когда Оракул изрек свое пророчество, в высокой башне, соседствующей с императорским дворцом, пришел в действие хранившийся под ее куполом чаройтовый артефакт – Маска. Она воспарила в воздухе и начала излучать сияние, а на ее зыбкой, призрачной поверхности ожили прожилки, меняясь и трансформируясь. Так случалось всегда, когда Маска призывала новых электов: как только линии окончательно складывались в пиктограммы, такой же рисунок возникал на груди у избранных.

Следует сказать, что, даровав людям свои артефакты, которые наделяли избранных – электов – огромной силой, ангелы завещали этим избранным верой и правдой служить своим народам; но вскоре выяснилось, что «служение народу» – понятие весьма размытое, и каждый понял его по-своему. В итоге сложилось так, что в каждом народе электам отведены разные роли. Где-то они управляют государством, а где-то, напротив, отстранились от мирских проблем, решая недоступные простым людям вопросы. Что касается шаотских электов, то они всегда были частью колоссальной политической системы империи, однако, несмотря на