– Я считаю, что вы правы, товарищ Луцкий, – сказал Сталин. – Война между САСШ и Японией вполне вероятна. И было бы весьма желательно для нас, чтобы она началась. Ведь эти два империалистических хищника, сойдясь в смертельной схватке, взаимно ослабят друг друга. И у них просто не останется ни сил, ни возможностей, чтобы напасть на советскую Россию.

– Товарищ Чичерин, – Сталин обратился к наркому иностранных дел, – не могли бы вы по своим дипломатическим каналам помочь САСШ и Японии прийти к «правильным» выводам?

– Как вы считаете, товарищ Тамбовцев, – Сталин хитро подмигнул мне, – можно ли, как это у вас говорят, «вбросить» в мировые средства массовой информации «сенсационные новости», которые направили бы общественное мнение в этих странах в нужном направлении?

– А у вас, товарищ Ларионов, – Сталин посмотрел на Виктора Сергеевича, – как я слышал, на Тихом океане есть боевая единица и специалисты, которые смогли бы помочь Японии и САСШ найти «казус белли»…

– Словом, – Сталин подвел итог нашему совещанию, – надо действовать одновременно по всем направлениям, чтобы начавшаяся война между Японией и САСШ отвлекла бы внимание этих империалистических государств от наших границ. Ну, а с Китаем мы потом как-нибудь и сами разберемся… Так сказать, по-соседски.

21 февраля 1918 года, утро. Северная Атлантика, точка с координатами 57° с. ш., 14° з. д. Эскадра германских линейных крейсеров адмирала фон Хиппера

Десять дней назад, завершив текущий ремонт, пополнив запасы топлива и получив поставленные из Германии боеприпасы, линейные крейсера эскадры адмирала Франца Риттера фон Хиппера «Фон дер Танн», «Зейдлиц», «Дерфлингер» и «Гинденбург» при первых проблесках полярного рассвета вышли в рейд по Северной Атлантике. Трепетали на мачтах черно-белые флаги Хохзеефлотте, осталась позади покрытая снегом суровая скалистая земля русского Заполярья, периодически освещаемая красочным заревом северных полярных сияний.

Сам Мурманск немцам не понравился, в том смысле, что это был пока еще не город, а огромная деревня. При этом деревня стояла на железнодорожных колесах, наполненная лихорадочной суетой и типичным русским беспорядком, которые не могли пока победить даже усилия новых русских властей, серьезно взявшихся за дело. Никакого тебе орднунга! К тому же морозы минус сорок и полярная ночь сильно угнетали теплолюбивых жителей Германии, для которых температура минус пять уже считалась ужасной стужей. Поэтому приказ гросс-адмирала Тирпица выступить в поход был воспринят командами германских линейных крейсеров с величайшим облегчением.

До траверза Лофонтенских островов германскую эскадру сопровождал русский большой противолодочный корабль «Североморск», ощупывающий перед собой горизонт радаром, а морские глубины мощнейшим сонаром. Германская база подводных лодок на Лофонтенских островах была эвакуирована еще два месяца назад, так что любые обнаруженные подводные лодки по умолчанию считались британскими и подлежали безусловному уничтожению. Но все обошлось – ни одной подводной лодки так и не было обнаружено.

Переход по Баренцеву морю не был легкой прогулкой: штормовая погода со снежными зарядами, намерзающий на палубах и надстройках лед держали команды в постоянном напряжении. Но немецкие моряки достойно справились со всеми трудностями. В Норвежском море стало уже полегче, хотя шторма преследовали эскадру до самого Датского пролива.

Возможно, что благодаря плохой погоде, разогнавшей по базам английские дозоры, германская эскадра так и не была обнаружена противником до того самого момента, когда она вырвалась на атлантические коммуникации.

Командованию Роял Нэви и в голову не могло прийти, что в такое время года немецкие линейные крейсера решатся выйти в море. Четверть века спустя подобное будет считаться обыденным делом, но сейчас это еще было выше понимания британских адмиралов. Ведь недаром же сэр Джон Тови говорил, что он больше времени провел в море на линкоре во время Второй мировой войны, чем на эсминце во время Первой.

Что касается агентурной разведки, то либо британских агентов в Мурманске просто не было, либо у них не было возможности своевременно сообщить о выходе германских крейсеров. Мощных и компактных радиостанций для разведчиков в те времена еще не существовало, а с курьером донесение от Мурманска через Петроград, советскую Финляндию, Швецию и Норвегию до самого Лондона могло путешествовать вдвое больше времени, чем потребовалось эскадре Хиппера для выхода в Атлантику. В общем, в Лондоне обо всем узнали лишь по факту присутствия германских бронированных хищников в водах, где проходили основные трассы конвоев, следовавших в порты Британской империи.

Задача, поставленная перед эскадрой гросс-адмиралом Тирпицем, была проста. Требовалось перебить все горшки на этой атлантической кухне, нанеся как можно больший ущерб торговым перевозкам между Британией и США, а также загнать в порты английских рыбаков. Голод – это тоже оружие, тем более что Британия, в свое время привыкшая к изобилию импортного продовольствия, в том числе и русского зерна, с самого начала войны была вынуждена ввести карточную систему.

Шестнадцатого числа, сразу после того, как эскадра миновала Датский пролив, адмирал Хиппер отдал короткий и ясный приказ – топить все встреченные корабли без предупреждения. Русских и германских пароходов в этих водах быть не должно, а все остальные – пусть пеняют на себя. Ведь это или корабли Антанты, или же ее невоюющих сателлитов. Если подводные силы Германии уже начали неограниченную войну, то почему Хохзеефлотте должен оставаться в стороне? Планы британской идеальной блокады, призванной уморить Германию голодом вместе с ее гражданским населением, требовали достойного и в то же время асимметричного ответа.

Получив этот приказ, эскадра начала галсами прочесывать море, рассыпавшись веером по океану. Первый каботажный пароход под британским флагом, тихо шлепавший в направлении Исландии, был в тот же день потоплен «Гинденбургом» неподалеку от Фарерских островов. Несколько выстрелов из 150-миллиметровых орудий, и старая галоша нырнула в воду, как будто ее никогда и не было. Не спасся никто – Северная Атлантика сурова к людям, оказавшимся за бортом.

На следующий день, семнадцатого числа, «Зейдлиц» обнаружил небольшой грузо-пассажирский трансатлантик 2-го класса, следовавший из Галифакса в Ливерпуль, и, неожиданно вынырнув из тумана, в упор расстрелял его из орудий главного калибра. И опять океан скрыл все следы. Радист успел подать сигнал SOS. Но его судно перевернулось, и подробности всего случившегося в британском адмиралтействе так и не удалось узнать. Впрочем, этот сигнал не особо встревожил английских адмиралов – в это время года не было исключено фатальное столкновение с айсбергом, наподобие того, что погубило «Титаник». И опять после этой атаки не выжил ни один британский моряк или пассажир трампа. Но для четырех линейных крейсеров все это было мелко, очень мелко.

Главную свою цель эскадра фон Хиппера поймала вчера, двадцатого числа. На рассвете линейный крейсер «Фон дер Танн», чья позиция находилась на правом фланге эскадры, обнаружил дымы крупного конвоя, состоящего из нескольких десятков судов, и начал преследование. Следом за ним по тем же координатам сходящимися курсами устремились «Зейдлиц», «Дерфлингер» и «Гинденбург». Вот это была настоящая цель для эскадры линейных крейсеров. Намечалась грандиозная бойня, после которой британское адмиралтейство должно было наконец понять весь ужас происходящего.